Отпустить тебя было так тяжело, но я ведь всего лишь няня, сестра больше не могла оставить вас у себя, а у меня не было денег, чтобы вырастить вас обоих. Ты была слабее здоровьем, а он слишком маленький, чтобы ехать так далеко, поэтому именно тебя я решила спасти, родная».
Дорогой Долдри, к концу этого рассказа мне казалось, что я выплакала все слезы, но, поверьте, их еще осталось довольно.
Я спросила госпожу Йилмаз, почему она все время говорила «вы» и с кем она меня сравнивала, когда говорила, что я слабее здоровьем.
Она обняла меня и попросила простить ее. Простить за то, что разлучила меня с братом.
Через пять лет после моего отъезда в Лондон с моей новой семьей армия Его Величества заняла Измит. Империя была повержена. Какая ирония судьбы, не правда ли?
Затем в 1923 году влиятельный родственник госпожи Йилмаз утратил свое положение и вскоре умер. Овдовевшая сестра, как и многие другие, бежала из побежденной страны, где зарождалась республика. Женщина эмигрировала в Англию, сохранив лишь кое-что из драгоценностей, и поселилась у моря, в Брайтоне.
Гадалка оказалась права по всем пунктам. Я действительно родилась в Стамбуле, а не в Холборне. Я встретила всех тех, кто привел меня к мужчине, который значит больше всего в моей жизни.
Я отправляюсь на его поиски, потому что теперь знаю, что он существует.
У меня где-то есть брат, которого зовут Рафаэль.
Целую вас.
Алиса
* * *
Алиса провела весь день с госпожой Йилмаз.
Она помогла ей сойти вниз, потом они пообедали в увитой зеленью беседке в компании Джана и племянника госпожи Йилмаз, а после сели вдвоем под высокой липой.
Старая няня полдня говорила о тех годах, когда отец Ануш был в Стамбуле сапожником, а его жена — счастливой матерью двух прелестных детей.
Расставаясь, Алиса обещала госпоже Йилмаз часто ее навещать.
Она попросила Джана вернуться морем, и, когда пароходик подходил к берегам Стамбула, Алиса взглянула на дом на берегу, и у нее сжалось сердце.
На следующий вечер она поздно вышла из дому, чтобы отправить Долдри письмо, которое он получил спустя неделю. Долдри так и не признался Алисе, что, читая его, тоже плакал.
По возвращении в Стамбул Алису занимала лишь одна мысль — найти брата. Госпожа Йилмаз сказала, что, когда ему исполнилось семнадцать, он уехал попытать счастья в Стамбуле. Раз в год он навещал няню и иногда присылал открытку. Он стал рыбаком и большую часть времени проводил в море, на судне, промышлявшем ловлей тунца.
Летом каждое воскресенье Алиса объезжала порты Босфора. Когда причаливало рыболовецкое судно, она спешила на пристань и спрашивала спускавшихся рыбаков, не знают ли они Рафаэля Кашадоряна.
Пролетели июль, август и сентябрь.
Как-то в воскресенье по случаю теплого осеннего вечера Джан пригласил Алису поужинать в маленький ресторан, который так понравился Долдри. В это время года столики ставили на террасе прямо на пирсе.
Посреди беседы Джан внезапно умолк. Потом очень нежно взял Алису за руку.
— Знаете, я кое в чем ошибался, а кое в чем был все-таки прав, — сказал он.
— И в чем же? — улыбнулась Алиса.
— Я ошибался, дружба между мужчиной и женщиной действительно возможна, вы стали моим другом, Алиса-Ануш Пендлбери.
— А в чем же ты был прав? — по-прежнему улыбаясь, спросила Алиса.
— Я действительно лучший гид в Стамбуле, — заявил Джан и расхохотался.
— Я никогда в этом не сомневалась, — отвечала Алиса, рассмеявшись вслед за Джаном. — Это ты к чему?
— А к тому, что если у вас есть мужчина-двойник, то он сидит через два столика позади вас.
Алиса перестала смеяться, обернулась, и у нее перехватило дыхание.
За ее спиной с какой-то женщиной сидел молодой мужчина.
Алиса отодвинула стул и встала. Разделявшие их несколько метров показались ей бесконечными. Подойдя к их столику, она извинилась за беспокойство и спросила у мужчины, не Рафаэлем ли его зовут.
Разглядев в тусклом свете ламп лицо незнакомки, мужчина замер.
Он встал и пристально посмотрел Алисе в глаза.
— Мне кажется, я твоя сестра, — тихо проговорила она. — Я Ануш. Я повсюду тебя искала.
— Хорошо у тебя, — сказала Алиса, подходя к окну.
— Тут тесновато, зато с кровати видно Босфор. Да и потом, я тут нечасто бываю.
— Знаешь, Рафаэль, я не верила в судьбу, во всякие знаки, которые указывают, куда нам идти. Не верила болтовне гадалок, картам, предсказаниям. Я не верила в счастье и еще меньше в то, что когда-нибудь тебя встречу.
Рафаэль встал и подошел к Алисе. Грузовой корабль входил в пролив.
— Думаешь, твоя гадалка из Брайтона может быть сестрой Яи?
— Яи?
— Ты так называла няню, когда была маленькая, не умела правильно выговаривать. Для меня она всегда была Яя. Она говорила, что сестра уехала в Англию и с тех пор от нее не было вестей. Она покинула страну, и мне кажется, что Яя немного стыдится этого. Если это и правда она, то мир и вправду чертовски тесен.
— Наверное, так и есть, раз я тебя отыскала.
— Что ты так смотришь?
— Я могу на тебя часами смотреть. Я думала, что совсем одна на свете, а теперь у меня есть ты.
— И что ты собираешься делать?
— Окончательно поселиться здесь. У меня есть профессия, страсть, которая однажды позволит мне уйти из ресторана Мамы-джан и снять жилье попросторнее. Я хочу вернуться к своим корням, наверстать упущенное и поближе с тобой познакомиться.
— Я часто хожу в море, но буду рад, если ты останешься.
— А ты, Рафаэль, никогда не хотел уехать из Турции?
— Куда? Это лучшая страна в мире, и это моя родина.
— А гибель наших родителей — ты простил ее?
— Пришлось простить, не все были заодно. Вспомни Яю и ее семью, которая нас приютила. Я вырос в турецкой семье и научился терпимости. Мужество одного порядочного человека перевешивает жестокость тысячи других. Посмотри, как красив Стамбул.
— Ты никогда не хотел разыскать меня?
— Когда я был маленький, я не знал, что ты есть. Яя рассказала о тебе, только когда мне исполнилось шестнадцать, да и то потому что племянник проговорился. В тот день она рассказала, что у меня есть старшая сестра, но она даже не знала, жива ли ты. Она рассказала про выбор, который ей пришлось сделать. Она не могла вырастить нас обоих. Не упрекай ее за то, что она меня выбрала. В те времена с девочкой неизвестно еще что приключилось бы, а мальчик мог стать опорой в старости. Дважды в год я ей немного денег посылаю. Она тебя отдала не потому, что меньше любила, просто иначе было нельзя.