— Страх? Перед чем?
— Перед Богом. Мне известны вопросы, которые нам будут задавать там. — Он выразительно показал пальцем вверх. — А теперь давайте приступим к делу, — он вернулся к столу.
Маргарет Мэй Олсон, премьер-министр Великобритании, облегченно вздохнув, достала из папки еще несколько листов и положила их перед Тайлером.
— Вот наши предложения.
Несколько минут Тайлер молча изучал документ. Наконец поднял голову.
— Они не пойдут на это, — слишком спокойно, как ей показалось, сказал он.
— Что же нам делать? Мы не можем не принять никакого решения.
— Мне это ясно вот уже восемь месяцев. Знаете, Маргарет…
Она с удивлением посмотрела на него: он впервые назвал ее по имени.
— Не сегодня, а гораздо раньше я понял, что решение здесь возможно только в одном случае.
— В каком?
— Только в случае, если мы будем исходить из двух простых и понятных вещей. Первое. Решим для себя, что мы, как и они, всегда делали ошибки и, как и они, были много раз не правы. С другой стороны, они часто поступали правильно, хотя мы так не считали.
— Пусть будет так. А второе?
— А второе — это закон. Любое наше предложение должно учитывать их интересы чуть больше, чем наши собственные. Тогда есть какой-то шанс прийти к согласию.
— Но почему? — Маргарет показалось, что ее голос перешел на высокий тон.
— Здесь все очень просто. Прежде мы всегда поступали наоборот и свои интересы учитывали больше, чем их. Несравненно больше, думаю, вы согласны. А сейчас нам нужно их понимание. И этот шаг они бы оценили. Есть и другой момент. — Тайлер сделал паузу. — Они сильнее.
— Сильнее? Я вас не понимаю, господин президент.
— А я вам поясню. Вы ведь женщина и исходите из того, кто сколько раз сможет уничтожить друг друга. К этому мы еще вернемся. Я же исхожу из способности и готовности воевать. И здесь, к сожалению, счет не в нашу пользу.
— Вы считаете, наши способности ниже?
— Способность — не только умение, но и готовность. И если свою способность вы оцениваете выше, а каждая из сторон так и поступает, то готовность воевать всегда разная.
— Я что-то не улавливаю разницы.
— Понимаете, история России всегда была связана с большими человеческими жертвами. Вам известна жестокость их царя Петра: только на строительстве Санкт-Петербурга погибли сотни тысяч человек. Далее — бесконечные войны. Я думаю, вам небезынтересно будет узнать об одной великой тайне. Она тщательно охраняется нами, ибо способна перевернуть представления о нашем противнике.
— Интересно узнать, в чем она.
— А тайна в том, что, начиная с девятнадцатого века, русские ни на кого никогда не нападали первыми, а только защищались. Угадайте, от кого? От нас, европейцев. Они никогда не выходили за свои границы, за исключением трех случаев. Первый раз, когда в девятнадцатом веке освобождали Балканы от турецкой оккупации. Затем они сделали то же самое на Кавказе, сохранив армян как нацию. Любой неангажированный историк подтвердит это. И, наконец, Афганистан в двадцатом веке. Но у нас нет точной информации о том, что происходило там. Они утверждают, что был договор и просьба о введении войск. Мы таких документов не находим.
— Ну, знаете! Может, это мы были главным агрессором два с половиной века?
— Для русских — да. На них всегда нападали мы. Посудите сами. Сначала нашествие Наполеона, потом Англия и Франция вторглись на их территорию на юге и захватили Севастополь — базу Черноморского флота России. "Севастопольские рассказы" — одно из первых произведений Льва Толстого. Советую прочитать, там все задокументировано.
Затем Первая мировая война, которую развязали не русские, а мы, европейцы. Ну и, наконец, Вторая мировая, которая пришла к ним тоже из Европы. Четыре года оккупации их территорий, война, в которой они потеряли двенадцать миллионов только солдат. Замечу, что наши потери в Европе измерялись сотнями тысяч. Причем путь от Ламанша до Берлина, который можно проскакать за ночь на лошади, мы так и не прошли даже за год. По сути, спасением Европы мы обязаны ненавистным русским. — Тайлер глухо кашлянул. — А что мы сделали после войны? Приписали себе победу. Это вам скажет любой школьник. Мы даже тщательно вымарываем в учебниках, кто взял Берлин. Кстати, не кажется ли вам, что было бы справедливо, нет, хотя бы честно — добавить на "железную" скамейку кроме Рузвельта и Черчилля еще кое-кого? Или фальсификация истории морально оправдана, если это соответствует вашим интересам? — Тайлер внимательно посмотрел на нее. — А потом мы опустили железный занавес, заставив их развиваться, опираясь на собственные силы. Кстати, мы им здорово помогли этой ошибкой.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Затем, дорогая Маргарет, чтобы вы знали, что думают о нас русские. Мы для них всегда захватчики и символ угрозы с Запада. Не правда ли, у них есть все основания так считать? А завтра нам предстоит их убедить в обратном. И вам придется участвовать в переговорах и очень постараться, потому что если мы не сможем этого сделать, то войны не избежать. А я не хочу войны. Надеюсь, вы тоже. Оцените трудность задачи!
Тайлер с раздражением отодвинул голубой лист.
— Так что вам придется выслушать меня до конца, чтобы узнать их завтрашние аргументы.
В послевоенный период от нас тоже следовали одни угрозы. Заметьте, мы всегда угрожали первыми, а они только реагировали на них. Во всяком случае, абсолютно в этом уверены. Надеюсь, вы помните, кто изобрел атомную бомбу, крылатые ракеты, кто формировал по их периметру пояс нестабильности, кто создал НАТО. Завтра они вам скажут, что только отвечали на ваши шаги. И будут правы.
— А как же Карибский кризис в двадцатом веке? Русские пытались разместить свои ракеты на Кубе, и лишь твердая позиция Запада не позволила им этого сделать.
— Верно, только вы перепутали причину со следствием. К тому времени мы уже разместили такие ракеты в Турции, у них под боком. Как бы вы поступили на их месте? Я серьезно предостерегаю вас от таких экспромтов на переговорах. Так можно все испортить.
Тайлер замолчал и, медленно поднявшись, направился к селектору.
— Принесите еще кофе и несколько сэндвичей, — распорядился он. — Я что-то проголодался, — понизив голос, обратился он уже к Маргарет.
— Давайте немного отвлечемся. — Тайлер с хитринкой посмотрел на нее. — Еще в начале века, под новый две тысячи десятый год, Канада объявила заповедными территории, прилегающие к Северо-Западному проливу. — (Маргарет недоуменно посмотрела на него.) — Забота об эскимосах, их традиционном образе жизни, фауне, как источниках их существования, ну и так далее.
— Разумное решение. Мы и до события, о котором говорите вы, всячески старались сохранить традиции, стиль жизни и взгляды этноса, какими он видел их применительно к себе.