— Ну, это уж слишком! — не выдержав, перебила его Маргарет. — Мы живем в двадцать первом веке, и само понятие права собственности на ресурсы, необходимые для развития мировой экономики, должно быть пересмотрено!
— Для развития вашей, вашей экономики, госпожа Олсон. Экономике России пересмотр не нужен. Вы, вероятно, постарались забыть, что, когда западная экономика процветала, мы не торопились помогать русским. Да уж будем говорить откровенно: поступали ровно наоборот.
— И это было правильно: мы ослабляли коммунистический режим!
— Господь с вами! Я говорю о посткоммунистической России. Теперь мы поменялись местами. Что ж, если посмотреть на это философски, тут есть некая справедливость. Вспомните, как они сдали нам Германию?
— Объединение было неизбежно.
— Я не о том. Потсдамские соглашения никто до сих пор не отменял, и, следовательно, их западные группы войск на вполне законных основаниях могли бы стоять посреди Европы и сегодня. А если бы такое произошло, во-первых, не факт, что объединение Германии прошло бы в такой форме, да и все объединение Европы не случилось бы так скоро. А во-вторых, в этом случае они вряд ли позволили бы так над ними издеваться, как это делали мы в конце прошлого века, да и в начале этого.
— Что вы имеете в виду?
— Посудите сами. Они просто ушли из Европы. Они нам подарили мир. Все, что Европа приобрела потом, было опосредованным результатом ухода русских из Германии и восточных стран. Они не попросили ничего взамен. А могли бы, более того, имели право! Ведь, в конце концов, они победили в войне, затратили на это свои, прежде всего людские, а также другие ресурсы, и немалые. Да что там говорить, мрачный КГБ и тот почти распахнул двери. Они могли многого потребовать, но не стали. И поверьте, Запад за ценой не постоял бы! За столько столетий — и такой шанс!
А какой был наш ответ? Мы никуда не ушли. Наши войска остались там же. Если не против русских, то, наверное, охранять бедных старушек в Германии, другую цель даже сложно придумать.
— Но мы другого и не обещали!
— Зато обещали не расширять НАТО на Восток. Была такая промашка. Мы их просто обманули и придвинули свои ракеты вплотную к их новым границам, поближе к Москве. А затем профинансировали вспышку антирусских настроений в их бывших республиках. Разве это не издевательство? Ведь коммунистов давно уже там не было. Наступил конец. Шанс был упущен.
Джон Тайлер медленно отодвинул стул и, снова заложив руки за спину, сделал несколько шагов в сторону окна.
— Да, кое-чего мы не обещали, верно. Но если мы хотели построить новый мир везде, а не только в Европе, разве так должны были поступить? Все наши предшественники делали одно и то же: ухудшали отношения с Россией. Наступил период, нет, целая эпоха "стычек". Не брезговали, простите, и мелочью, чтоб уколоть их. Один латиноамериканский диктатор сказал очень точно про наши выборы: "Мы всегда передаем горящий шар в руки новой администрации". Посмотрите на мои руки. — С этими словами он протянул их к ней: — Они все в волдырях!
— Господин президент! Это уже переходит все мыслимые рамки! Мне начинает казаться, что вы не глава форпоста западного мира, а правая рука президента России!
— Не горячитесь, мэм. Никто здесь не оценит ваш патриотизм. Нас здесь двое. А говорю я все это вам с одной целью. Когда вы услышите то же самое от русских, у вас будет одно преимущество. Вы это уже знаете и не произнесете всяких женских глупостей, которые я услышал от вас сегодня. А это будет многого стоить завтра, поверьте.
Тайлер тяжело вздохнул и выразительно посмотрел на Маргарет.
— Почему мы не помогли им? Ведь в результате уровень жизни в России упал до уровня времен Второй мировой войны. И такое падение было прямым следствием их шага навстречу нам. Или такие последствия тоже укладывались в нашу мораль? Да, нам мысль о помощи даже в голову не приходила. Тогда какой мир мы строили? А наша внешняя политика в те годы? Мы просто плевали на устав ООН, а уж на Россию и подавно. Хотя нет, мы считали: чем хуже для России, тем лучше для нас. Они стерпели и это. Итак, все, что делали русские, было в наших интересах, а все, что делали мы, — в ущерб их интересам. Так что все-таки мир, который так возмущает вас сегодня, — построили мы. Это к вопросу о нравственной стороне дела. У нас много любителей порассуждать на подобную тему. Воистину, "пряников сладких", как и прогресса, всегда не хватает на всех. Кажется, так оценила нашу политику одна заметная фигура русской публицистики уже тогда!
— Я не знакома с русской публицистикой!
Тайлер нахмурился.
— Напрасно. Не зная менталитета противника, трудно угадать его реакцию. Угроза нашей безопасности налицо.
Понимаете, достижения цивилизации и достижения культуры, которые делают страну благополучной — а вы ведь считаете наши страны такими, — не одно и то же.
— Разве? — Маргарет в который раз была удивлена поворотом в их разговоре.
— Именно. К достижениям цивилизации относится и создание ядерного оружия.
Да и факт его применения. Мы ведь "достигли" такого момента в истории. А вот культура…. каким бы странным ни показалось, служителей искусств я здесь вообще не вижу. Человек так же, как и тысячи лет назад, писал книгу или создавал полотна, думая и вкладывая в них то же, что и сейчас.
— Тогда что, по-вашему, делает страну культурной и благополучной? — Она решила принять правила игры.
— Уж точно не количество театров или золота в Форт-Ноксе. Последнего мы лишились в один день, когда русские синтезировали наш тысячелетний символ благополучия. Но хуже мы жить не стали. А число писателей, актеров и художников за последние двести лет увеличилось в сотни, если не в тысячи раз. И люди, прикасаясь к их творениям, увеличили до немыслимого количество убитых на земле. Так что роли никакой…
— Что же, по-вашему, есть благополучие? — невольно прервала его Маргарет.
— Не поверите. Совершенно простая вещь. Когда вы помогаете, не убивая. И с этой точки зрения, а я разделяю ее, в мире многие народы гораздо благополучнее, чем наши.
Неожиданно он рассмеялся.
— Вы только представьте, что было бы, окажи мы им экономическую помощь? Восстановили бы экономику за наши кредиты, приняли бы их в Атлантический Союз, Всемирную торговую организацию, изменили стандарты их вооружений, а потом разместили бы на обоюдной основе опорные военные базы на своей и на их территории. И исключили бы возможность конфликта — исчезла бы сама причина. Да и возможность такого развития событий. Мы связали бы их жесткими обязательствами, включая общую собственность на ресурсы, о чем вы так любите говорить. Тогда это было возможно. Они автоматически становились лишь частью общего механизма.
Он серьезно посмотрел на нее:
— Мы все проспали. Я уже не говорю о главном: мы проспали Китай. Пока мы мелко гадили друг другу, Китай запустил человека в космос и стал крупнейшей мировой державой. Вы, кажется, упомянули, что бывали в Шанхае? Тогда не будет излишним напомнить вам расстановку сил. Если бы тогда, когда все еще начиналось, мы опередили русских и пошли на стратегическое соглашение с Китаем, у нас не было бы причин сегодня встречаться. Ведь предложение, с которым выходили мы, было простым: создать межконтинентальный экономический картель, своего рода Экономический Совет Безопасности из трех представителей, предложить Китаю присоединиться к нему и даже сделать его председателем этой мировой структуры! Предложение, от которого трудно было отказаться. Если бы удалось это сделать, не было бы никаких препятствий к тому, чтобы заставить Россию безвозмездно поделиться шельфовыми запасами с картелем. Однако все пошло не так, и я напомню вам, почему. Ваша страна, ваш премьер не захотели пойти слишком далеко, как они выразились, в отношениях со страной, не устраивающей их по ряду причин. Вся эта болтовня о правах человека, которой можно было поступиться хотя бы на время — а вы, Маргарет, делали такое не раз, — тогда была оплачена слишком дорого. Русские опередили нас всего на месяц! Они сами предложили Китаю совместное пользование этими запасами в обмен на военно-стратегический союз! Это было единственно правильным для них решением. Вот что значит вовремя поступиться частью, чтобы сохранить целое! Вот что значит адекватное мышление. Правда, их президент заплатил за это креслом, но поверьте, он знал, что это не цена — он был действительно патриотом!