В собственном доме.
Колоссальный выбор шляпъ, модели французскихъ, варшавскихъ фабрикъ. Богатый выборъ цветовъ, лентъ и перьевъ. Прiем заказовъ и переделки, изящная работа. Цены гораздо дешевле другихъ магазиновъ. Готовые жакеты, саки, блузки; для заказовъ солидный выборъ матерiи.
Дешево продается готовое мужское платье; для заказов лучшiя матерiи. Цены дешевыя.
Готовый къ услугамъ ПФАФЕРЛИНГЪ
P.S. Покупатель, купившiй платье и шляпу, пользуется скидкой 10 %.
Молодой человек спросил себе кофею, выкурил еще папиросу, потом сложил аккуратно газеты и пошел осматривать город. В это время Ной Нахманович Пфаферлинг (бывший портной, весьма быстро сколотивший хороший капитал скупкой и перепродажей краденых драгоценностей и открывший в не так давно приобретенном доме на одной из центральных улиц Москвы магазин тканей и готовой одежды, ставший модным у городской элиты) медленно выговаривал, снисходительно поглядывая на юношу в крохотном котелке и плотно облегающем фигуру пиджаке поверх атласного жилета, отделяя одно слово от другого многозначительной паузой:
— Ты, Срулик, еще слишком… молод, чтобы заниматься такими… коммерческими операциями. Попробуй вначале что-нибудь попроще, — в его голосе послышались ласковые интонации.
— Что же? — покрываясь пунцовым румянцем, спросил юный собеседник.
— Существует, и это тебе, конечно, известно, такое заведение, как ломбард…
— Но, дядя…
— Не перебивай… меня, Срулик… Так вот: в это заведение люди несут всякие хорошие вещи, на время, и получают за них деньги, тоже таки на время. И заметь, Срулик… человек, заложивший вещь в ломбард, получает за нее только часть… ее стоимости. Ему выдается квитанция, по которой вещь, заложенная в ломбард, может им быть получена обратно, если он, конечно, вернет деньги.
— Все это я знаю, дядя.
— Я знаю, что ты знаешь, Срулик, но дослушай меня таки до конца… Итак, подходит срок выкупа заложенной вещи. Но у человека нет денег, чтобы выкупить ее. Глупый человек просрочит срок выкупа, и его заложенная вещь станет собственностью держателя ломбарда. Умный человек, чувствуя, что ему не выкупить заложенную вещь, чтобы хоть частично компенсировать свои потери, продаст квитанцию другому, заинтересованному в этом лицу. И заинтересованное лицо идет в ломбард, предъявляет квитанцию и… выкупает заложенную вещь за цену, которая часто… намного ниже реальной стоимости вещи. А затем, он продает эту вещь за ее настоящую цену и остается с наваром, который, заметь, ему… ничего не стоил. Понял, о чем я говорю, Срулик?
— Понял, — заулыбался тот. — А еще есть такие люди, которые, закладывая вещь, и не думают ее выкупать…
— Такие вещи очень часто, как это тебе сказать… вещи ворованные, Срулик. Но я вижу, что ты, Срулик, меня… очень хорошо понял…
Дверной колокольчик звякнул дважды. Это значило, что в магазин, открыв и закрыв за собой дверь, вошел посетитель. Ной Нахманович глянул в зал из своей конторки с зеркальным стеклом (такие стекла стали модными в последнее время даже у частных домовладельцев: изнутри в окно все видно, а с улицы — ничего, кроме собственного отражения) и увидел, что его приказчик беседует с плотным молодым человеком при усах и симпатичной бородке, в прекрасном костюме английского сукна. Клиент, вошедший в магазин, был, несомненно, состоятельным, а таких господ Ной Нахманович предпочитал обслуживать лично.
И клиенту приятно, и ему в пользу.
— Так ты все понял, Срулик? — снова спросил Пфаферлинг, поднимаясь со своего места.
— Да, все понял, дядя.
— Ну, ступай тогда, Срулик. И передавай мои добрые пожелания тете Аде…
Ной Нахманович вышел к молодому человеку, широко улыбаясь.
— Свободен, — сказал он приказчику, не поворачивая в его сторону головы, и тот немедленно ретировался. — Чем могу служить?
— Мне нужен костюм и шляпа, — несколько смущаясь, произнес молодой человек с легким малоросским акцентом.
— На вас превосходный костюм, — сказал Пфаферлинг и слегка тронул рукав пиджака, что был на молодом человеке. — Шили или покупали готовый?
— Шил, — ответил молодой человек. — Видите ли, у меня фигура не очень… стандартная.
— Ну что вы, — рассмеялся Ной Нахманович. — Фигура как фигура.
— Спасибо, — мягко улыбнулся молодой человек.
— Итак, — Пфаферлинг сделал жест, будто собирался заключить молодого человека в свои объятья. — Костюм вы желаете купить готовый или будете шить? У нас, заметьте, лучшие материи в городе. И лучшие модели шляп. Кстати, если вы приобретете костюм и шляпу, то заслужите и право на скидку в десять процентов. Такого, поверьте мне, молодой человек, больше нигде нет.
— В Париже, — промолвил его собеседник.
— Что? — не понял Ной Нахманович.
— В Париже и Берлине тоже дают такую скидку, — смущаясь, сказал молодой человек.
— Что вы говорите? — удивленно вскинул брови Пфаферлинг. — А вы, стало быть, бывали в Париже и Берлине?
— Бывал, — опять немного смущаясь, ответил молодой человек. — По долгу службы.
— А где вы служите, если не секрет, конечно? — вежливо поинтересовался Ной Нахманович.
— Я доверенный одного частного лица.
— И в нашем городе тоже по делу?
— Именно, — согласно кивнул молодой человек. — Для того мне, собственно, и нужен еще один хороший костюм.
— И шляпа, — мягко улыбнулся Пфаферлинг.
— И шляпа, — рассеянно повторил молодой человек. — Видите ли, в поезде у меня украли багаж с моим платьем, поэтому… Ну, слава богу, все деньги целы, — и он достал из нагрудного кармана пиджака пузатенький бумажник, едва не выскочивший из его неуверенных рук.
— Да, — сочувственно произнес Пфаферлинг, удивляясь про себя, как такого растяпу не обобрали в поезде до нитки. — Времена нынче такие, что ухо держи востро…
Он ушел за прилавок и вернулся с двумя костюмами и несколькими шляпами.
— Вот, — сказал Ной Нахманович. — Ваш размер и лучшее, что у нас есть. Примерочная там.
Молодой человек отсутствовал недолго. Из примерочной он вышел в новом костюме, сидевшем на нем, как влитой, и модной фетровой шляпе, делавшей его старше и солидней.
— Как это вам так удалось потрафить моему вкусу? — спросил он, сияя. — И размер тютелька в тютельку, и вообще…
— Опыт, молодой человек, опыт. Поживете с мое, так и вы будете знать, откуда дует ветер и почем фунт березовых шишек…
— А что, у берез бывают шишки? — весело засмеялся молодой человек.
— Не бывают, — серьезно ответил Пфаферлинг. — Но почем фунт их, знать вы — будете. С возрастом, конечно.
— Я вас понял, — сказал молодой человек, доставая бумажник. — Сколько с меня?