Беспалый примирительно улыбнулся:
— Успокойся, я просто проверял тебя. Конечно, ты не мог поступить по-другому. Я догадывался, что ты пожелаешь умереть вместе со всеми. Может, у тебя есть какая-нибудь просьба, последняя? Я постараюсь сделать все, что в моих силах.
Тимофей смотрел на Муллу с сожалением, как на приговоренного к смерти.
— У меня к тебе две просьбы. Надеюсь, не откажешь?
— Говори, — кивнул Беспалый.
— Прикажи похоронить этих бродяг, — Мулла показал на убитых.
— Само собой, конечно, мы их похороним как надо. Какая же будет твоя вторая просьба?
— Скажи, кто сейчас в зоне пахан?
— Вот оно что! — понимающе заметил Беспалый. — Ты еще не потерял надежды выжить в мясорубке! Вчера на зону прибыл новый этап, и на лагерном сходняке зэки выбрали паханом Гришуню Маленького. Не думаю, что этот парень тебе по зубам. Ты ведь не забыл нашего Гришуню Маленького?
* * *
Свое прозвище Гришуня получил за очень короткие ноги. Однако никто не осмеливался называть его малышом. Обращаться с ним следовало почтительно — Гришуня был на редкость злопамятен, не прощал даже случайно оброненного обидного слова, и частенько его недоброжелателей находили в глухих местах с перерезанной глоткой. Природа сполна компенсировала ему малый рост, наградив могучими руками. Мало кто мог похвастаться такой же силой, какой обладал коротышка Гришуня. Именно это обстоятельство в сочетании с железной волей позволяло ему держать в повиновении всю его шайку — десятка три отъявленных головорезов. Несмотря на физическое уродство, Гришуня пользовался благосклонностью женского пола — его частенько видели в самых дорогих ресторанах Москвы с первыми красавицами столицы, а число его незаконнорожденных отпрысков давно уже перевалило за второй десяток. Такое чадолюбие только добавляло Гришуне авторитета и пробуждало к нему любопытство прекрасного пола. Они липли к нему со всей страстью, на которую была способна их бабья натура, словно хотели разгадать какую-то его тайну. Гришуня Маленький любил пофрантить, пытаясь, видимо, таким образом несколько скрыть недостатки своей внешности. Он любил дорогие вещи так же страстно, как и красивых женщин, и одевался всегда очень дорого и броско. Когда он был на воле, то больше походил на преуспевающего денежного туза, чем на матерого уркача.
С Муллой Гришуню когда-то связывал Сухаревский рынок, где они промышляли карманными кражами. Территория между ворами была поделена четко, однако Гришуня позволял себе порой забираться в чужой «огород» и частенько уводил из-под носа Муллы жирного «купца». Однажды это закончилось тем, что Зайдулла взял Гришуню за ухо, как это делает строгий родитель, наказывая неразумное дитя, и предупредил, что выпорет его на глазах у всего рынка, если нечто подобное повторится. Возможно, Гришуня проглотил бы угрозу авторитетного вора, каким уже в то время был двадцатипятилетний Мулла, если бы эти слова не прозвучали прилюдно. Гришуня резко отстранил руку Муллы и пообещал когда-нибудь плюнуть в его мертвые глаза. Бросаться словами среди урок не принято, и многие тогда сочли, что Мулла — потенциальный покойник. Однако этот случай мало что изменил в судьбе Заки Зайдуллы. Наоборот, Мулла сделался единоличным хозяином Сухаревки, навсегда вытеснив оттуда Гришуню.
И вот сейчас судьба свела в одном лагере Муллу и Гришуню Маленького, чтобы воскресить их давнюю вражду.
* * *
— Разве Гришуню можно позабыть? — криво усмехнулся Заки. — Он случайно не подрос со дня нашей последней с ним встречи?
Беспалый покачал головой:
— Ты зря усмехаешься, Мулла. Для тебя встреча с ним может закончиться очень печально. Интересно, а почему тогда Гришуня ушел с рынка, оставив тебе хлебное место? Ведь он такой несговорчивый!
Мулла улыбнулся:
— Да испугался малец, что я могу оторвать ему ухо.
— Мулла, я очень боюсь, что ты не доживешь до завтрашнего утра. Во имя прежней дружбы я прощаю тебе эту гору трупов. В память о нашей юности я предлагаю тебе помощь.
— Ты зря стараешься, Тимоша, — брезгливо процедил свозь зубы Заки Зайдулла. — Я никогда не прибегал к помощи сук!
Беспалый пожал плечами.
— Что ж, каждый из нас выбирает себе судьбу. Считай, что я приходил к тебе попрощаться. Лейтенант! — Он повернулся к молоденькому офицеру, стоявшему за его спиной и поглядывавшему по сторонам цепким пронзительным взглядом. В то же время в его взгляде порой проскальзывала испуганная настороженность. Зэки всегда опасались таких глаз: люди с таким взглядом часто палят просто со страху и могут открыть огонь только потому, что арестант сделал резкое движение.
— Слушаю, товарищ полковник! — тут же вытянулся лейтенант.
— Как только закопаешь убитых, выгоняй немедленно всех зэков из барака! Нечего им здесь прохлаждаться! Мне очень интересно знать, чем же закончится вся эта комедия.
— Есть, товарищ полковник!
— Ну ладно, я пошел. Очень уж здесь мертвечиной воняет!
Дверь за Беспалым затворилась.
* * *
Зэков похоронили в тот же день: вырыли неглубокую могилу, потревожив ломами мерзлую землю, и положили мертвяков на дно. Вместо креста установили жердь, к которой прибили жестянку с нацарапанным на ней номером могилы. Мулла с разрешения Беспалого наблюдал за печальным ритуалом, а когда над могилой вырос невысокий холмик, вернулся под конвоем в барак и обратился к примолкшим зэкам:
— Следующая очередь наша. Гришуню Маленького я знаю очень хорошо. Этот не успокоится до тех пор, пока не вытрет о наши трупы свои ноги. У нас почти нет шанса выжить — их в два раза больше! Но чтобы умереть хотя бы по-человечески, мы должны напасть первыми. Лично у меня есть нехорошее предчувствие, что все мы видимся в последний раз. Давайте, братва, простимся, и если мы грешны друг перед другом, так давайте попросим прощения. Завтра будет поздно.
Мулла никогда не отличался сентиментальностью, и произнесенные им слова произвели на воров сильнейшее впечатление. Задумались даже те, кто не верил в близкую смерть. Взгляды посуровели, словно воры увидели врата преисподней.
— Люди! — глухо продолжал Мулла. — Может, я обидел кого-нибудь из вас, так вы простите меня, грешного, если и было, то не по злобе… И давайте прощаться.
Первым, с кем попрощался Мулла, был Стасик. Заки обнял парня за плечи и крепко прижал его к себе:
— Ну, будь!.. Надеюсь, встретимся на том свете.
Стасик улыбнулся:
— Я тоже надеюсь, что еще увижу тебя в аду. Прощай, Мулла!
Следующим был Никифор.
— Прощай, друг. — Мулла прижался щекой к его щеке.
— Прощай, Заки. Мне бы очень хотелось вариться с тобой в одном котле! — пошутил Никифор. — А может, все-таки получится, а Мулла?
— Только бы нам узнать там друг друга, Никифор! Темновато будет!