— Вот оно как… Значит, вы думаете, что эти материалы сработают?
— Вне всякого сомнения! Материал убойный. Достаточно опубликовать эти данные, как тотчас поднимется грандиозный скандал. Сейчас он американцам не с руки. На них и так посматривают косо во всем мире.
Президент положил на край стола пачку с документами.
— Не буду спорить. Что нового по вице-премьеру?
— Он арестован, но виновным себя не признает. Мы уже отправили в Швейцарию группу адвокатов. Надеюсь, что их помощь будет своевременна.
— Что американцы?
— Американцы усиленно добиваются его экстрадиции. Идут напористо — подключили все дипломатические каналы и личные связи. В Швейцарии у нас есть агентурная сеть. Один из наших людей работает в той самой тюрьме, где сейчас находится вице-премьер. В случае необходимости он может помочь нам в его устранении. Правда, попросит много.
— Пока не надо ничего предпринимать. Надеюсь, что эта папка сыграет нам двойную службу. — Президент положил узкую ладонь поверх аккуратно уложенных бумаг.
Временами техасское солнце казалось нестерпимым. Носоглотку раздражал запах навоза, который валялся в самых неожиданных местах, — явная примета того, что к лошадям семейство американского президента было неравнодушно. Но убирать за ними почему-то никто не торопился, похоже, что хозяева воспринимали навоз в качестве необходимого декора на ранчо, как орхидеи где-нибудь на клумбах Елисейских Полей. Приходилось улыбаться и делать вид, что все замечательно, но при этом тщательно смотреть себе под ноги, чтобы не вляпаться по колено в дерьмо.
Целый день президенты провели вместе, не отходя друг от друга ни на шаг. Если бы граждане двух государств знали о столь тесной взаимной привязанности своих лидеров, так наверняка усомнились бы в традиционности их ориентации.
Они вышли к высокому навесу, под ним на длинном столе были расставлены различные напитки.
Взяв бутылку кока-колы, хозяин объявил:
— У меня пятьдесят племенных лошадей.
— Это хорошо, — отозвался российский гость.
А что тут еще скажешь?
Подумав, Президент взял банку с пивом, не без удовлетворения отметив, что она была невероятно холодной. В жаркую погоду — самое то!
— Среди них дюжина арабских скакунов.
— О!
— И парочка ахалтекинских жеребцов.
— У тебя неплохой вкус.
Открыв банку, Президент России аккуратно поставил ее на стол.
— Шесть раз я выставлял ахалтекинских жеребцов на скачки, и четырежды они брали приз по три миллиона долларов — один раз в Англии и три раза в Техасе. Так что, когда я больше не буду Президентом, займусь скачками профессионально, — рассмеялся американец. — Сейчас я кормлю коней, а когда выйду на пенсию, они будут кормить меня. А у тебя большое ранчо?
Россиянин отпил пива и уверенно сказал:
— Большое! Шесть соток.
— Это сколько же будет? — заинтересовался хозяин.
— Вот как отсюда и вон до того столба, — показал он на фонарный столб, стоящий метрах в двадцати.
Хозяин ранчо весело рассмеялся, оценив юмор гостя.
— Я вижу, что русские большие шутники.
— И все такие же богатые.
В соседней беседке сидел помощник Президента, мужчина лет тридцати. По его лицу было видно, что он изнывал от жары, но держался стоически, только иной раз смахивал широкой ладонью струйки пота, стекавшие с висков. На коленях у него была небольшая кожаная сумка. На «черный чемоданчик» она явно не тянула, но по тому, как мужчина вцепился в ручку, верилось, что ее содержимое не менее ценно.
Протокольная часть была завершена. Все проблемы оставались позади, а потому можно было немного расслабиться и занять себя ничем не обязывающими разговорами. Например, поговорить о лошадях. У хозяина ранчо это получалось, в чем-то он чувствовал себя победителем. Требовалось уравнять шансы, и Президент России подбирал момент, чтобы забить гол с одиннадцатиметровой отметки.
Кажется, такая минута настала.
— Да, я совсем забыл сказать, — рассеянно сказал Президент. — Остался еще один пустяк. Мы тут подготовили копии кое-каких документов. Надеюсь, они заинтересуют американскую сторону.
— Что за документы? — насторожился хозяин ранчо.
— Они свидетельствуют о том, что США готовят агрессию против Сирии и Ирана. На их территории заранее заброшено оружие массового поражения, обнаружение которого докажет правоту американской стороны.
— Вот как! И где же эти документы?
— Петр, подойди сюда! — подозвал Президент секретаря. Тот мгновенно поднялся и едва ли не бегом устремился на зов. — Доставай документы.
— Слушаюсь!
Аккуратно, словно они были стеклянными, он принялся извлекать из портфеля папку за папкой. Выложив все, он незаметно удалился на прежнее место. Кажется, ему сразу полегчало, теперь он потел не так сильно.
— Все здесь.
— Много, — покачал головой хозяин ранчо.
— Да, мои спецслужбы немало поработали.
— Хм… Это делает им честь. Можно взглянуть?
— Они ваши!
Поставив бутылку кока-колы на стол, хозяин ранчо взял верхнюю папку, полистал ее содержимое.
— Большая работа. Что вы хотите за эти папки? — поднял он взор на гостя.
— Немного. Чтобы наши бывшие союзники по антигитлеровской коалиции не претендовали на утерянные алмазы.
— Это три миллиарда долларов, — сдержанно напомнил хозяин.
— Да, мы знаем об этом и поэтому настаиваем. Для нашей страны это большие деньги.
— Но эти деньги Советский Союз должен был отдать по соглашениям Ялтинской конференции.
— Советского Союза давно нет… А потом, у нас имеются расчеты, которые свидетельствуют о том, что мы в несколько раз перекрыли установленную в Ялте сумму. Было время, когда в Америку и Англию мы отправляли изумруды и платину чуть ли не эшелонами! Так что еще неизвестно, кто кому должен.
— Нам надо изучить эти документы.
— Конечно же, изучите, — легко согласился российский Президент. — Поэтому мы вам их и привезли. Если все-таки они вас заинтересуют, у меня к вам будет еще одна просьба.
— Какая же?
Трудно в таком положении сохранять любезность, на сухощавом лице хозяина ранчо отразилась неприязненная гримаса.
— Я по поводу нашего вице-премьера. Мне бы очень не хотелось, чтобы его экстрадировали в Америку. Дело в том, что он носитель больших государственных секретов, и мы не можем знать, как с ним поступят ваши спецслужбы.
— Ты меня ставишь в тупиковое положение. Дело в том, что это решение американского суда. А по конституции Америки, я не могу вмешиваться в его решение.