– Согласен с вами, сейчас у Сомали трудные времена.
Съехав с набережной, машина затарахтела по щебенке, что была насыпана толстым слоем на берегу. Теперь колеса не проваливались в колдобины, зато ужасно действовали на нервы щелчки мелких камешков по днищу автомобиля. Джон Эйрос старался не обращать на это внимания.
Залив остался далеко позади. Некоторое время на поверхности воды возвышалась огромная мачта, которую для своего отдыха облюбовали многочисленные чайки, а потом и она скрылась за поворотом.
Километра через три показалась еще одна пристань, намного меньше, но зато свободная от затонувших кораблей. По широким мосткам на низкобортный доу восемь пастухов загоняли овечье стадо в несколько тысяч голов. Белые, с черными головами животные покорно повиновались воле пастухов и, не издавая ни звука, спешили по мосткам. Сбившись в огромную кучу, овцы разместились на нижней палубе, а когда она оказалась заполнена, столь же организованно, помахивая крупными головами, двинулись на вторую, отвоевывая у пассажиров наиболее удобные места. Потом прозвучало довольно слаженное блеяние, как будто бы овцы знали о том, что впереди их ожидает увлекательное путешествие. Но действительность была совершенно иной: через пару недель начнется праздник Рамазан, и большая их часть пойдет под нож в качестве жертвоприношения.
Странно было видеть такое огромное перемещение скота из нищей страны в Йемен, куда более благополучный. Секрет был прост: окажись в Сомали подобающее число рефрижераторов, все животные пошли бы под нож именно здесь.
Серьезные, совершенно бесстрастные пастухи размахивали длинными гибкими палками, к концам которых были привязаны пустые пластиковые бутылки, которые подобно снарядам летали над овцами, но ни одна из них даже не коснулась курчавой шерсти животных, помеченных рыжей хной. С первого взгляда было понятно, что между пастухами и животными сложилось полнейшее взаимопонимание. Впрочем, от столь крепкого союза иного ждать и не приходилось: за многие тысячелетия люди и животные научились прекрасно понимать друг друга.
«Тойота» устремилась дальше, одна панорама сменяла другую.
Стране, чей берег растянулся на многие сотни километров, совершенно не обязательно расчищать от хлама старую портовую акваторию – достаточно подвинуться на полтора километра, укрепить на берегу деревянные мостки, и пристань готова. Правда, и здесь уже виднелись три затопленных судна, мешая подходить кораблям. Так что намечалась устойчивая тенденция, что через каких-то пару лет и эта пристань поменяет место прописки.
По выжженной солнцем пустыне они проехали километров двадцать: ничего такого, за что можно было бы зацепиться взглядом, не считая немногих каменных будок, встречающихся на пути, подле которых неизменно стояли солдаты. Напряженно, сощурив глаза, они подозрительно наблюдали за проезжавшим мимо автомобилем и, не углядев ничего подозрительного, прятались в будках.
Охранник уже доедал четвертый веник ката и заметно приуныл, глядя на то, как от него остаются всего лишь обглоданные ветки. Его можно было только пожалеть: впереди, без наркотических листьев, его ожидала унылая действительность.
Соблазнившись душистым запахом, Джон Эйрос попросил у негра несколько листьев. Однако его ожидало глубокое разочарование: в них не было ничего такого, что могло бы подвигнуть его жевать эту флору на протяжении нескольких часов кряду. Листья не давали ничего, кроме обильного выделения слюны.
Приоткрыв окно, Джон деликатно выплюнул непрожеванный кат наружу и тотчас в зеркале заднего вида поймал веселый взгляд водителя. Это была его первая улыбка за всю поездку.
А дальше начались удивительные вещи.
Он, конечно же, подозревал, что цивилизация шагнула даже в отдаленные уголки Африки, но никак не предполагал, что изменения могут происходить столь стремительно. На остром мысе, далеко выступающем в море, размерами напоминая океанический маяк, возвышалось белое здание, на фасаде которого неоновые лампы составляли огромную надпись: «Казино». Джон Эйрос невольно усмехнулся, подумав о том, что жители сомалийского поселка приглашают поиграть в рулетку каждый проплывающий корабль.
За казино, выстроившись в ровные улицы, стояли крепкие дома с просторными дворами, огороженные каменными заборами, внутри которых росли финиковые пальмы. Издалека казалось, что они сливаются в одну сплошную чащу, образовывая лесистый ландшафт.
– Это наше знаменитое казино, – с довольным видом произнес Мунк, не без удовольствия отметив, что увиденное произвело на гостя впечатление. – Такое можно увидеть разве только в Лас-Вегасе, вы согласны со мной, мистер?
– Пожалуй, – буркнул Джон Эйрос, внимательно осматривая здание, выложенное белым облицовочным мрамором. Оно выглядело и в самом деле весьма впечатляюще. – Полагаю, что внутри также великолепно, как и внешне.
– Можете не сомневаться, – довольно улыбался Мунк, – надеюсь не разочаровать вас и дальше.
– И куда же мы прибыли?
– Пунтленд.
– Ах, вот оно что. В Европе считают, что это и есть главная пиратская база.
– Вы вскоре сами сможете убедиться, насколько они не правы.
Выехали на широкую асфальтированную улицу, по обе стороны которой стояли крепкие каменные дома, – на многих были большие вывески, судя по которым жизнь здесь не прерывалась даже на секунду. Улица была многолюдной, доминировала молодежь: собравшись в группы, люди с интересом посматривали на прибывшую машину. Автоматами были вооружены практически все мужчины.
– Кто это, повстанцы? – спросил Джон Эйрос, показав на мужчин в камуфляже.
Мунк громко рассмеялся: этот британец, оказывается, очень большой шутник.
– Это береговая охрана... В недавнем прошлом – рыбаки. Когда родине угрожает опасность, то мы все готовы встать под ружье.
– Им больше подошла бы рыболовецкая сеть, чем автомат, – невесело буркнул Джон.
– Не забывайте, мистер, это Африка. И автомат Калашникова здесь такая же необходимость, как в древние времена каменный топор. А в некоторых случаях он заменяет даже дом и семью.
При виде огромного количества вооруженных людей Джону Эйросу сделалось не по себе. Любой из них мог стать серьезным источником опасности.
– Посмотрите налево, мистер.
Джон Эйрос повернулся.
– И что?
– Видите трехэтажное здание из футового известняка?
Поселок ему нравился все меньше: откуда-то возникло неясное ощущение, что он угодил в капкан, из которого не было выхода.
– Предположим.
– Это бордель. Если вас интересует, так могу сообщить, что здесь очень красивые женщины, – губы экскурсовода разошлись в блаженной улыбке. – Хотя, скажу вам откровенно, стоят они очень недешево.
– Красивые женщины везде стоят дорого, – невесело заметил Джон, осматривая вывеску.
Приглядевшись, он заметил, что под козырьком крыльца висела лампа. Надо полагать, что вечерами она вспыхивает красным светом.