– Сочту за честь, господин рейхсфюрер.
– Также шифр будет находиться у хранителя Копья судьбы, это у вас, господин Либель.
Бургомистр удовлетворенно кивнул.
– Но даже в этом случае вы не сумеете открыть сейф, господа, – заверил Генрих Гиммлер. – Чтобы его открыть, нужно действовать одновременно, набирать номер и открывать ключом дверцу. Иначе опять сработает система защиты. А теперь возьмите шифры, господа… Это ваш, господин бургомистр, – протянул рейхсфюрер СС небольшую металлическую пластинку.
– Благодарю вас, господин рейхсфюрер, – отвечал Вилли Либель.
– А вот это ваше, доктор Фрайс.
– Спасибо, господин рейхсфюрер. Я его спрячу на груди в своем медальоне, если уж придется расстаться с ним, так только с собственной жизнью.
– А теперь давайте положим Копье судьбы в сейф.
Распахнув футляр, Вилли Либель извлек Священное копье. Не удержавшись, откинул дрогнувшей рукой темную тряпицу, чтобы еще раз взглянуть на реликвию. Перетянутое поперек золотой муфтой, оно выглядело верхом совершенства.
Не удержавшись, вперед шагнул Хайнц Шмайсснер и счастливо улыбнулся, разглядев наконечник. Лицо кадрового военного, утратив прежнюю суровость, благодушно размякло и расплылось в довольной улыбке. Пожалуй, так можно радоваться только красивой и желанной женщине.
Даже доктор Фрайс, весьма скупой на проявление чувств, выдавил нечто, похожее на улыбку.
Более великолепной вещи никто из них не видывал за всю свою жизнь.
– Может быть, все-таки вы его положите в сейф, господин рейхсфюрер, – слегка смутившись, предложил бургомистр. – Сильные вещи предпочитают столь же сильных мужчин.
Секундное колебание, и Генрих Гиммлер проговорил:
– Вы убедительны, господин Либель.
Взяв копье, Генрих Гиммлер еще некоторое время рассматривал его совершенные формы, а потом положил в угол хранилища. Щелкнула бронированная дверца, загудела сдавленная пружина, и сейф медленно стал углубляться в стену. Уходить из комнаты отчего-то не хотелось.
– А теперь, господа, поднимемся на поверхность, – распорядился рейхсфюрер. – В подвале тяжелый воздух, он весьма удручающе действует на настроение. Ганс, – повернулся Гиммлер к гауптшарфюреру, – закройте все как следует и поднимайтесь к нам. Я на вас надеюсь.
– Не беспокойтесь, господин рейхсфюрер, сделаю все как нужно, – заверил престарелый вояка.
Последним выходил штандартенфюрер Хайнц Шмайсснер. Пригнувшись под косяком, он заслонил могучей фигурой дверной проем и, прежде чем шагнуть в коридор, не удержавшись, глянул через плечо в угол комнаты, где какую-то минуту назад возвышался сейф со святыней.
Его взгляд уперся в Ганса, придирчиво всматривающегося в стену. Изувеченной ладонью тот провел по едва заметному стыку, оставшемуся между стеной и сейфом, и одобрительно хмыкнул.
Прощание состоялось. Разочарованно поджав губы, штандартенфюрер вышел в коридор.
Рейхсфюрер Гиммлер был прав, место просто удручающее! В Средние века подвалы крепости использовали не только как место для хранения вина, но еще и как пыточные камеры. Надо выбираться отсюда побыстрее.
Закрыв дверь, Ганс потопал по коридору. В какой-то момент ему показалось, что на него смотрят. По затылку неровной волной пробежали мурашки. Может, это те самые привидения, о которых так настойчиво говорил господин рейхсфюрер? Остановившись, Ганс резко обернулся, – в конце галереи промелькнула чья-то угловатая тень, разорванная дрожащим светом.
– Кто здесь?! – дрогнувшим голосом выкрикнул гауптшарфюрер.
Голос прозвучал приглушенно. Толстые стены охотно проглотили восклицание. В душу невольно забрался суеверный страх, а ведь еще только час назад он считал, что после Восточного фронта бояться ему больше нечего.
А уж каких-то там призраков… И говорить смешно!
Гауптшарфюрер совершенно точно знал, что вчера, когда он обходил подвал, здесь никого не было. Вряд ли возможно спрятаться в его галереях, ведь они все на виду. Потом он лично закрыл подземелье, повесив на дверь огромный замок, и все это время носил ключ у себя в кармане.
Ладонь привычно потянулась к кобуре с пистолетом, пальцы, прежде послушные, никак не могли справиться с застежкой. Вытащив «Вальтер», он немного успокоился.
– Если ты сделан из мяса и костей, появись! – выкрикнул Ганс и, к своему немалому удивлению, вдруг обнаружил, что голосовые связки перестали его слушаться, выдавая лишь жалкий сип.
За поворотом послышался какой-то неясный шорох, какой может быть только от шагов крадущегося человека. Некто неведомый заманивал его в глубину подземелья. Собрав воедино поистрепавшееся мужество, Ганс выставил руку с «Вальтером» и зашагал навстречу издаваемому шуму. То, что он увидел в следующую секунду, поразило его воображение: прямо на него в рыцарских доспехах шагнул высокий человек с мечом в руке.
Это был король Фридрих Барбаросса.
Гауптшарфюрер узнал его сразу, он был точно таким, каким его рисовали на полотнах художники: крепкий широкоплечий старик с огромной бородой по самый пояс, сильными руками он опирался на рукоять широкого меча. Вот только непонятно, откуда он тут взялся, ведь галерею осмотрели много раз, а когда проводили свет, так заглянули в каждый потаенный уголок.
– Отдай мне мое копье, виконт, – произнес король.
Уста короля даже не дрогнули, но гауптшарфюрер отчетливо услышал его сильный голос. Темные глаза короля буквально прожигали его переносицу, и старый вояка коснулся пальцами лба, пытаясь справиться с наваждением.
– У меня его нет, – преодолевая ужас, отвечал Ганс. Он старался говорить громко, чтобы не показать навалившийся на него страх, но вместо этого из губ гауптшарфюрера вырывалось лишь жалкое шипение. – Сейчас оно находится в сейфе. Хранителем Копья судьбы назначен бургомистр Вилли Либель.
– Ты обманул меня, – грозно проговорил король. – Ты должен был спрятать его надежно, чтобы оно не досталось врагу. Ты знаешь, как наказывают слуг, которые не держат своих обещаний?
В ярости король топнул – из-под его стоп отлетело что-то ослепительно яркое. Присмотревшись, Ганс увидел, что это была королевская шпора.
– Король, – в отчаянии выкрикнул гауптшарфюрер.
Приподняв меч, король с коротким замахом ударил Ганса. Гауптшарфюрер отшатнулся, его пронзила грудинная боль. Нечем было дышать. Сил хватило лишь на то, чтобы приподнять руку, где-то в левой стороне груди полыхал огонь, сжигавший внутренности. Еще минута подобной пытки – и от него останется только небольшая кучка золы.
– Ты получил то, чего заслуживаешь!
Ганс Райнике хотел возразить королю, сказать, что он не имеет к копью никакого отношения, но помертвелые уста не желали шевелиться. Непостижимым образом король Фридрих Барбаросса стал разрастаться в размерах, и скоро его голова коснулась высокого свода. Приподняв подбородок, Ганс собирался заглянуть в лицо короля, но, не удержав равновесия, бухнулся к его ногам.