Родители Линды, как и у многих ее сверстников, развелись. В ее случае уже целых десять лет назад. Линда была единственным ребенком, и, расставшись, отец и мать поделили опеку над ней. За год до развода семья вернулась из США, где они прожили пару лет, поскольку отец начал собственное дело в Нью-Йорке. Когда отношения между родителями дали трещину, мать забрала Линду и возвратилась в Швецию.
Из своих сорока пяти лет пятнадцать она проработала учительницей старших классов в школе в Векшё. Отец, сегодня почти отошедший от дел успешный бизнесмен, был на двадцать лет старше супруги. Он вернулся в родные края, в Смоланд, через несколько лет после Линды и ее матери и ныне проживал в большой усадьбе у озера Роттнен в нескольких десятках километров юго-восточнее Векшё.
От предыдущего брака у него двое сыновей, примерно в два раза старше, чем дочь, которую он потерял. Согласно находящимся в распоряжении полиции данным, Линда почти не поддерживала контактов со своими старшими братьями, зато у нее были хорошие отношения с обоими родителями, пусть те, похоже, не встречались друг с другом после развода.
Обычная семейная история, подумал Бекстрём и решил, что пришло время задать вопрос.
— Она, значит, жила у матери, в квартире, где произошло убийство?
— Линда жила у обоих родителей. Но в последнее время, судя по всему, главным образом у матери, — объяснила коллега из полиции Векшё, в чью задачу входило разложить по полочкам жизнь жертвы.
— И чем она занималась до того, как с ней все это случилось? — спросил Бекстрём заинтересованным и дружелюбным тоном.
«Именно так должны выглядеть женщины-коллеги, если придется довольствоваться ими, — подумал он. — Крашеная блондинка лет тридцати, веселая, и приятная, и хорошо тренированная. Единственная проблема в том, что она наверняка спит с каким-нибудь недалеким коллегой, который в худшем случае сидит в той же самой комнате. Бдительный, как черт».
— Ты обратился как раз по адресу, — улыбнулась коллега. — Мы ведь находились в одном и том же месте, жертва и я. А именно в «Граце», ночном клубе в городском отеле, поскольку там проходят шикарные вечеринки по вечерам в четверг. Правда, Линда ушла домой раньше меня. Я оставалась до закрытия. Надо пользоваться случаем, пока мужик и дети далеко за городом, — объяснила она и, похоже, не испытывала никаких угрызений совести на сей счет. И остальные восприняли ее слова вполне нормально, если судить по едва заметным улыбкам, которые появились на лицах участников встречи.
— Вот как, — сказал Бекстрём столь же заинтересованным и дружелюбным тоном.
А городок-то маловат, особенно если он собирается переспать с кем-то из коллег. Например, с инспектором Анной Сандберг, тридцати трех лет, из полиции Векшё. Так ведь ее, очевидно, звали, если верить списку персонала разыскной группы, лежавшему перед ним на столе.
— Там все на уровне, — констатировала Сандберг. — И народа было хоть отбавляй. Группа «Юллене тидер» выступала в Эланде вчера, поэтому в городе значительно больше народу, чем обычно, и на самом деле я оказалась не единственной из действующих или будущих коллег в заведении… так вот… но все равно считаю, что для начала нам надо разобраться с публикой.
Она одарила Бекстрёма вопросительным взглядом и получила дружелюбный и заинтересованный кивок в ответ.
«Действуй, малышка. А детали мы обсудим потом, когда будем наедине, только ты и я».
Днем в четверг, до того как ее убили, Линда трудилась на ресепшне в здании полиции. Вместе с приятельницей из гражданского персонала она ушла с работы сразу после пяти вечера. Они прогулялись по городу, заглянули в пару бутиков и примерно в половине седьмого съели по салату и выпили минеральной воды в пиццерии на Сандъердсгатан. Тогда девушки также решили встретиться позднее вечером в городском отеле.
Закончив трапезу, они разошлись, и Линда пешком направилась домой. По пути она сделала три звонка со своего мобильника. Первый сразу после половины восьмого — разговор с матерью, которая находилась в своем летнем домике в нескольких десятках километров к югу от Векшё. Они поболтали о разных обыденных вещах, и дочь поделилась своими планами на вечер.
А потом она дважды звонила подруге и соученице по полицейской школе, спрашивала, не хочет ли та «сходить с ней в кабак». При первом разговоре подруга взяла время на раздумье, но Линда позвонила ей снова через десять минут и поведала, что как раз пришла домой и собирается принять душ (на случай, если бы одноклассница сейчас перезвонила и удивилась, почему она не отвечает), и тогда подруга приняла решение составить ей компанию. В четверть двенадцатого они встретились перед городским отелем на площади Стура и вместе пошли в ночной клуб.
Чем Линда занималась с без четверти восемь до одиннадцати вечера, пока не удалось установить в деталях, но, скорее всего, все это время находилась в квартире. Она сама никому не звонила по мобильному, и никто не звонил ей. Зато она разговаривала с отцом по домашнему телефону за несколько минут до девяти, и их разговор продолжался четверть часа. По словам ее отца, речь шла о всякой ерунде, о событиях у дочери на работе и ее планах на остаток дня. Если верить тому, что Линда рассказала знакомым, с кем она позднее вечером встретилась в кабаке, она также посмотрела музыкальную программу на MTV, начавшуюся в полдесятого, а потом переключилась на ТВ-4 с десятичасовыми новостями.
Примерно час спустя пожилая соседка наблюдала, как она покинула дом и пошла по улице Пера Лагерквиста на юг, в направлении центра. Эти данные дополнительно подтверждались тем, что в четырнадцать минут двенадцатого она сняла пятьсот крон в банкомате СЕ-банка на углу Стургатан и площади Стура, всего в пятидесяти метрах от городского отеля.
— Я полагаю, здесь все сходится, — подвела итог коллега Сандберг. — Всем девушкам ведь, как известно, требуется время, чтобы привести себя в порядок перед вечеринкой. Именно этим она занималась, когда не разговаривала с отцом и не смотрела телевизор. Она просто-напросто наводила красоту перед выходом в люди, — закончила Сандберг, неожиданно погрустнев.
— Что происходило в кабаке? — спросил Бекстрём. «Все бабы похожи друг на друга, и, если так пойдет дальше, у нашей мадам психотерапевта хватит работы».
Ход событий в ночном клубе пока не удалось восстановить в деталях по вполне естественным причинам. Там хватало народа, все сновали туда-сюда, как обычно бывает в подобных заведениях, и многих еще не успели допросить. В тот вечер суеты вдобавок получилось немного через край, поскольку в мероприятии принимали участие несколько местных дарований, которые успели засветиться в реалити-шоу на телевидении и зарабатывали себе на хлеб, выступая в ресторанах.
И все-таки в клубе, похоже, не случилось ничего драматического или даже интересного, поскольку Линда предпочла уйти через несколько часов. Она пофланировала немного по заведению, как делают все в подобных местах. Посидела в двух разных компаниях. Поболтала и потанцевала и, судя по всему, пребывала в хорошем настроении. Не поругалась и даже не поспорила ни с кем, и никто не доставал ее. Она не была особенно пьяной. Выпила крепкого пива, возможно, стопку ликера, а потом самое большее бокал белого вина, которым женщина, с которой Линда работала вместе в полиции, угостила ее.