Около десяти вечера, за час до того, как Линда пришла в ночной клуб, Мике, сильно пьяный, босой и по пояс голый, умудрился станцевать на стойке бара, свалился с нее и побил массу бокалов, среди которых он потом ползал. В четверть одиннадцатого его на «скорой» доставили в больницу Векшё для оказания первой помощи. Фрассе сопровождал товарища и уже с дороги позвонил знакомому журналисту. Интервью у парочки взяли, пока они сидели в приемном покое, и следующим утром, то есть когда Линду нашли мертвой и до того, как новость о ее убийстве попала в газеты, «Квелспостен» в качестве главной сенсации выдала большой репортаж о том, что Робинсона-Мике, прославившегося благодаря реалити-шоу «Бар» и также засветившегося в телеигре «Знаменитый Робинсон», накануне вечером избили в городском отеле в Векшё. А ведь он родился и вырос в этом городе и сегодня был одним из его самых известных граждан.
Все, что случилось далее вечером и в ночь на пятницу, полиция тщательно расследовала, и как раз из-за убийства Линды Валлин.
После окончания интервью Фармен-Фрассе подождал еще час, пока эскулапы собирали по частям его друга, но потом заскучал и вернулся к городскому отелю. Однако охрана на дверях отказалась впускать его внутрь, в результате возникла потасовка, на место вызвали стражей порядка, и Фармена-Фрассе как раз перед полуночью доставили в кутузку здания полиции на Сандъердсгатан.
Пару часов спустя ему составил компанию Робинсон-Мике. Он принялся бузить в больничном отделении, полицейские забрали его оттуда и привезли в ту же кутузку, но поместили в другую камеру. Около шести утра обоих выпустили на свободу, и при поддержке своего товарища Фрассе Мике, хромая, пересек площадь Оксторгет и исчез из поля интереса полиции. В неизвестном направлении.
А значит, все то, что он рассказал газете через неделю после убийства («Я встретил Линду в ту ночь, когда ее убили»), было ложью от начала до конца. Робинсон-Мике не имел возможности разговаривать с Линдой вечером накануне ее смерти, и она уж точно не могла «доверительно рассказать ему о том, что ей часто угрожали по причине ее работы в полиции Векшё».
Поскольку Фармен-Фрассе пребывал в той же ситуации, что и Робинсон-Мике, и вдобавок в той же кутузке, он также не мог встретить Линду в ночь убийства. Оставался третий персонаж из их компании — Нина из «Старшего брата», которая находилась в ночном клубе, пока его не закрыли в четыре часа утра.
Полиция допросила ее уже после обеда в пятницу, то есть в тот самый день, когда Линду нашли мертвой, и понадобилось немало времени, прежде чем до нее дошло, что стражей порядка вовсе не интересовало нападение на ее дружка Мике. Об убийстве Линды она понятия не имела. Линду она не знала, никогда не встречалась и не разговаривала с ней — ни ранее, ни в ночь убийства.
Написавший обе статьи репортер не мог не обратить внимания на такие противоречия, но больше всего обычно крайне сдержанного Левина разозлил тот факт, что газетный писака додумался втянуть его самого в свои бредни. За день до выхода второй статьи он позвонил Левину и предложил ответить на поток критики, обрушенный Робинсоном-Мике на полицию. Что сделано для расследования угроз, о которых Линда рассказывала ему и о которых Робинсон-Мике якобы сразу же уведомил правоохранительные органы Векшё?
Левин отказался от каких-либо комментариев и переадресовал репортера к полицейскому пресс-атташе. Последовал ли тот данному совету, неизвестно. Из его статьи явствовало только, что он связался с ответственным сотрудником, комиссаром Яном Левиным из Государственной криминальной полиции, но тот «отказался прокомментировать серьезную критику работы его самого и его коллег».
И именно после этого Левин принял решение. Он постановил для себя до конца жизни не читать шведских вечерних газет.
На утренней встрече в тот же день Энокссон смог доложить первые конкретные результаты работы по поиску преступника.
С помощью его ДНК они уже успели отсеять десяток человек. В первую очередь бывшего парня Линды и за компанию с ним нескольких ее товарищей по школе полиции, с которыми она встречалась в кабаке в ночь убийства, а также полдюжины отморозков, уже запятнавших свою репутацию жестокими насильственными преступлениями, чья ДНК имелась в базе данных полиции. Лео Баранский был одним из них.
— Это напоминает прогулку по лугу с по-настоящему острой косой в руках, — довольно заметил Энокссон. — Делаешь один взмах и отсекаешь все ненужное.
— Здорово, — усмехнулся Бекстрём. — Вы слышите, что говорит Энок? Сейчас мы орудуем косой. Берем ДНК у всех подряд. У кого совесть чиста, тому нечего бояться, и все честные люди просто рвутся помочь полиции, поэтому не возникнет проблем взять у них пробу.
— А если кто-то все равно не захочет? — возразило молодое местное дарование с другого конца стола.
— Тогда это будет по-настоящему интересно, — изрек Бекстрём с дружелюбной улыбкой волка из сказки о трех поросятах. «Чем они сейчас, собственно, занимаются в полиции?» — подумал он.
Утром того же дня шеф Государственной криминальной полиции Стен Нюландер прибыл в Векшё — на вертолете, в сопровождении своего начальника штаба и штаб-адъютанта. Менее высокопоставленная компания из спецподразделения, которой в будущем предстояло отвечать за практическую сторону вопроса, приехала заранее на двух больших американских джипах «хаммер», имевшихся в их распоряжении.
Когда Нюландер приземлился на Смоландском аэродроме, не более чем в десяти километрах от Векшё, встречающие уже находились на месте. Бойцы спецназа постарались очистить близлежащую территорию от посторонних. А комиссар полиции лена прибыл из своего летнего домика и даже поменял шорты и гавайскую рубашку на серый костюм с галстуком, несмотря на почти тридцатиградусную жару. Возле него стоял комиссар Бенгт Олссон в идеальной униформе, и оба ужасно потели.
Сам Нюландер, однако, несмотря на капризы погоды, был одет безупречно — в тот же наряд, что и при встрече с Бекстрёмом неделю назад, плюс форменная фуражка, которую он водрузил на голову в то самое мгновение, когда шагнул из вертолета. Комплект дополняли темные очки без оправы с зеркальными стеклами, а также стек для верховой езды. Последний аксессуар вызвал определенное удивление присутствующих, поскольку никто не увидел ни намека на Брандклиппара.
Сначала из джипа была проведена «рекогносцировка будущего поля битвы», Векшё и окрестностей, перед предстоящим задержанием. Во-первых, с целью «ознакомиться» с окружающей средой, во-вторых, чтобы найти подходящее место для «десантирования» главных сил и, в-третьих, для выбора «оптимального пункта» для проведения задержания преступника.
— Но разве мы можем знать это заранее? — возразил комиссар полиции лена, который расположился на заднем сиденье джипа в окружении молчаливых фигур в камуфляжной форме. — Я имею в виду… мы даже не представляем, кто он. Пока еще, я имею в виду, — добавил он виноватым тоном.
— Конечно, — ответил Нюландер со своего переднего сиденья, даже не повернув голову. — Это ведь вопрос планирования.