– Вы полагаете, я не задавала себе этот вопрос? – возразила Ландовски. – Вы-то как раз и сможете избавить нас от нее и навешать ей лапшу на уши. Кроме того, говорят, она очень красивая.
– Вот уж достойный аргумент, способный убедить такого дебила, как я.
– Я не то хотела сказать, – извинилась Ландовски. – Просто подумала, как бы подсластить вам пилюлю. Мне бы здорово помогло, если бы она не путалась у меня под ногами.
– О’кей, – ответил Мартен.
Он отключился. Полицейская помойка – вот его новое амплуа. Вести тайное расследование преступления своих коллег. Организовывать экскурсии для загадочных посланников высших сфер. А тут еще от него собралась уйти подруга.
Впервые после ранения Мартен всерьез задумался, не пора ли в отставку. Однако момент был совершенно неподходящим. Половинной пенсии на жизнь не хватит. А ему совершенно не улыбалась перспектива стать во главе службы безопасности на малом предприятии или открыть частное детективное агентство.
Он знал оперов, сделавших карьеру в качестве сценаристов-детективщиков и живших совсем неплохо, но за ним не водилось никаких писательских талантов. В детстве он мечтал стать мастером по литью. Ему нравилась бронза, благородный и древний материал. Некоторые бронзовые скульптуры завораживали его, но он никогда не зарабатывал достаточно, чтобы купить себе хоть одну. Правда, и призвания коллекционера он не ощущал. На самом деле ему бы хотелось их создавать. Много лет назад Мириам подарила ему бронзовую фигурку женщины с темно-зеленым, местами шероховатым телом, авторство которой приписывали ученице Майоля. Ею и ограничилась его коллекция. Не слишком ли поздно идти на курсы? Он слышал, что литейщиков становится все меньше и меньше и для хорошего специалиста всегда найдется работа. Но можно ли начинать новую карьеру, когда тебе перевалило за сорок пять?
Размышляя о своей профориентации, сложных отношениях с Марион и о том, что это за женщина, спустившаяся с высот, чтобы сунуть нос в текущее расследование, он продолжал следить за узкой металлической дверью, втиснутой между витриной химчистки-автомата и лавкой сапожника.
Восемь пятнадцать. Магазины еще закрыты, на улице пока темно. На углу грузовик доставки продуктов перегородил тротуар перед маленьким супермаркетом с поднятыми жалюзи. Он даже не потрудился заглушить мотор, и клочья ядовитого дыма поднимаются в холодный воздух. Белесое сияние зажигающихся вывесок. Раздраженные гудки автомобилистов. Желтые вращающиеся огни мусоровозов. На тротуарах и пешеходных перекрестках дети и подростки в ярких пуховиках уже торопятся в свои коллежи.
Мартен сразу узнал долговязую фигуру, как только человек завернул за угол и широким шагом направился к нему. Он съежился на сиденье, подождал, пока тот отопрет ключом металлическую дверь и войдет в здание. Потом выскочил из автомобиля и подбежал к двери в момент, когда та уже закрывалась.
Длинный коридор дома был пуст. Он услышал вдали цокот высоких каблуков на каменных ступеньках.
Мартен бесшумно устремился за вошедшим, взлетел по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, до четвертого этажа. Он догнал его в тот момент, когда человек входил в квартиру, и, не позволив ему обернуться, толкнул в спину, шагнул за ним в прихожую и захлопнул за собой дверь.
Мужчина едва не упал. Покачиваясь, он держался за притолоку, сквозь рассыпавшиеся рыжие пряди парика просвечивало бледное напуганное лицо. Он прижал к груди длинную наманикюренную кисть.
– Вы сошли с ума, – запротестовал он, – никогда в жизни так не пугался.
– Извини, Жюльен, – ответил Мартен, – ноя подозревал, что ты мне не откроешь, если я позвоню в дверь.
– Конечно, – согласился мужчина, снимая парик и входя в крошечную гостиную, заставленную огромным количеством безделушек.
Щелчком включил лампочки, окаймляющие большое зеркало, а потом с усталым вздохом упал в кресло. Он пытался вернуть себе самообладание и потому вел себя так, будто Мартена здесь не было.
Потом пристроил на пластиковую болванку свой парик (еще три парика висели рядом), включил большой масляный обогреватель и провел ладонями по лицу, размазывая густо наложенный тональный крем.
У него были очень короткие волосы, большие, слишком сильно накрашенные глаза и широкий кривоватый рот. Интересно, черты лица кажутся более женственными, когда он снимает парик, заметил Мартен. Жюльен намочил ватный тампон жидкостью для снятия макияжа и начал смывать краску.
– Сварите нам кофе! Иначе я сейчас усну. Сегодня был ужасный вечер. К тому же только я вышел из клуба, как на меня набросился какой-то тип. Пришлось колотить его туфлей, чтобы избавиться. Вот козел.
Он наклонился и снял туфли на высоких каблуках. Все остальное еще как-то могло ввести в заблуждение, однако ноги у него были несомненно мужскими, несмотря на покрытые лаком ногти.
Он швырнул лодочки в противоположный угол комнаты, точно попав в корзину, полную разномастной экстравагантной обуви.
Мартен налил две чашки кофе, пока Жюльен смывал косметику.
В заключение он снял блузку и лифчик. Его грудь была пышной и красивой, как у стриптизерш. Впрочем, именно этим ремеслом он и занимался.
– Меня это не интересует, – заметил Мартен. – Оденься, не то схватишь простуду.
С легким вздохом Жюльен закутался в кимоно и небрежно завязал пояс. Повернулся на вращающемся стуле лицом к Мартену и медленно закинул ногу на ногу.
– Этим летом я прооперировался, – протянул он. – Хотите посмотреть? Красиво получилось.
– Слушай, Жюльен, – Мартен протянул ему кофе, – мы не в кино. У нас всегда были хорошие отношения, и я выручал тебя не меньше двух раз. Перестань путать меня со своими придурками, иначе мы поссоримся.
– Ладно-ладно, – вздохнул Жюльен, принимая менее театральную позу. – Что вам от меня нужно?
– Йосик.
– И слышать не хочу об этом подонке. Вот уже десять лет пытаюсь о нем забыть.
– Я ищу его не затем, чтобы вручить подарок, – уточнил Мартен.
– Плевал я на него. Не знаю, где он, не знаю, чем он занимается, и не хочу знать.
Мартен мог его понять. В восемнадцать лет Жюльену пришлось два года просидеть в одной камере с Йосиком. Сутенер не только ежедневно трахал его, но и передавал другим уркам. Жюльен дважды пытался совершить самоубийство, а после выхода из медчасти его снова помещали в ту же камеру, к Йосику. Которого он ни разу не выдал.
Мартен тогда входил в комиссию по проверке исполнения наказаний и узнал обо всем на условиях анонимности от одного из заключенных. Он настоял на том, чтобы Жюльена перевели в другое учреждение, угрожая предать гласности эту в общем-то банальную историю, если его требование не выполнят. И был услышан, однако вскоре его исключили из комиссии.
– Йосик в бегах, – сообщил Мартен. – Он подозревается в убийстве нескольких человек, включая одного опера, во время вооруженного ограбления. К тому же он напал на мою приятельницу, которая сейчас находится между жизнью и смертью.