Но трубка выпала и разбилась на полу, из нее высыпались батарейки.
Среди перекрученных проводов Мартен разглядел кнопку вызова, и ему удалось на нее нажать.
Вошел белый халат, посмотрел на мониторы и, следуя за взглядом Мартена, наклонился и собрал осколки телефонной трубки.
– Мне нужно сообщить домашним, – сказал Мартен.
– Полагаю, им уже сообщили, – ответил белый халат, – но могу проверить, если хотите. А пока постарайтесь не двигаться.
– Что со мной? – спросил Мартен.
– У вас произошло внутричерепное кровотечение. Его удалось остановить. Тем не менее пришлось вам сделать вентрикулярное шунтирование, чтобы избежать опасности внутричерепной гипертензии и компрессии ствола головного мозга, которая могла вызвать сбои в управлении дыхательной функцией.
Мартен попытался зацепиться за пляшущие в голове слова. Компрессия… Управление дыхательной функцией… Вентрикулярное…
– И поэтому у меня болит голова?
– По всей видимости, – подтвердил халат. – Но скоро станет полегче. Благодаря шунтированию.
– А что такое шунтирование?
– Дырка.
– Мне проделали дырку в черепе? – изумился Мартен.
– Нет, – не согласился мужчина. – Две. Но очень маленькие. И они быстро закроются. Вам сильно повезло.
– Ну да, – сказал Мартен. – Из-за двух дырок в голове?
– Нет, – возразил мужчина. – Потому что ледяная вода, скорее всего, спасла вам жизнь.
– Какая ледяная вода? – не понял Мартен.
Тот пожал плечами:
– Из канавы, в которой вас подобрали пожарные.
Мартен мгновенно вспомнил все. Жюльен. Он допросил его и вышел на улицу. Искал Носика. Судя по всему, Носик нашел его первым. Нет… Носик его не искал. Он явился к Жюльену.
– Я должен известить полицию, – заволновался Мартен. – Комиссара Фурнье. Он только что был здесь.
– Вам нужно отдыхать, – покачал головой мужчина. – Вы после операции.
– Мне необходимо поговорить с Фурнье. Вопрос жизни и смерти.
Врач вздохнул.
– Пойду узнаю, – сдался он. – Только не волнуйтесь.
Вечер вторника
О том, что Мартен в больнице, Жаннетте и Ландовски сообщил Оливье. Ему что-то говорили о переломе черепа, однако он не успел проверить эту информацию.
Хорошо, Жаннетта сидела, потому что даже сидя почувствовала, как от потрясения подкосились ноги. Она схватила сумку, скатилась по лестнице и побежала к машине.
Машина рванула, визжа шинами, а Жаннетта сражалась одновременно с коробкой передач, стеклоподъемником и мигалкой.
– Все будет нормально, – повторяла она, устремляясь по полосе общественного транспорта на улице Риволи, – им занимаются профессионалы. Он выкарабкается, как всегда.
Она едва не сбила велосипедиста на углу улицы Рамбюто, задела такси и проскочила между двумя грузовиками, содрав краску со своего зеркала заднего вида о борт одного из них.
Мартен уже лежал не в реанимации, его перевели отделение “общей нейрохирургии, патологии основания черепа и сосудистой патологии”. Посещения были разрешены.
Она не стала ждать лифт и побежала по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Задыхаясь, остановилась перед дверью.
Потом тихонько постучалась и вошла.
Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать его. Глаза настолько налились кровью, что белки были ярко-красными. Лоб, бритый череп и уши, намазанные йодом, имели красивый охряной цвет, контрастирующий с бледностью щек. Затылок окутывала толстая марлевая повязка, прихваченная пластырем на висках.
Он лежал под капельницей, опутанный электрическими проводами на присосках, закрепленных в нескольких местах.
Его потрескавшиеся губы растянулись в приветственной улыбке. И Жаннетта сделала то, что клялась себе не делать. Она разрыдалась.
Мартен знаком предложил ей сесть в кресло рядом с кроватью и показал на коробку с бумажными носовыми платками. Она высморкалась и вытерла глаза, нещадно ругая себя за слабость.
– Извини меня, – прошептала она. – Извини меня.
– За что? – возразил он. – Не каждый день женщины плачут, глядя на меня.
Это не было смешно, но она улыбнулась сквозь слезы.
– Хотел бы я посмотреть, что произвело на тебя такое впечатление? Зеркальца в сумке не найдется?
– Не знаю, насколько это удачная идея, – засомневалась она.
Он протянул руку. Она не стала спорить и вынула из бокового кармана маленькое зеркальце, откинула крышку и вложила в протянутую руку. Мартен оглядел себя с разных сторон и вздохнул.
– Ну и зрелище! Самому плакать хочется, – скривившись, произнес он. – И прическа а-ля Бартез не то чтобы мне шла. В особенности в таком цвете. Поношу я, пожалуй, матросскую бескозырку, пока волосы не отрастут.
– Я тебе подарю. Что произошло?
– Я вышел от информатора. Кто-то стукнул меня сзади. Я ничего не видел.
– Догадываешься, кто бы мог это сделать?
– Да, но не уверен. Есть такой сутенер. Носик Янкелевич. Возможно, это он напал на Лоретту Вейцман.
– Тебя сдал Янкелевичу твой осведомитель?
– Нет, он бы не успел. И не думаю, что он вообще сделал бы это. Ох, черт, – воскликнул он. – Похоже, я действительно схлопотал как следует… Можешь оказать мне услугу?
– А что?
– Позвони прямо сейчас в комиссариат десятого округа. Спроси, как там в доме двадцать семь по улице Ланкри. Четвертый этаж, слева.
– Думаешь, твоего стукача пришили, да?
– Если меня приложил Носик, вполне может быть. Он пришел не из-за меня, а из-за него. А когда увидел, что я выхожу от Жюльена, ему это не понравилось…
Жаннетта подняла руку, давая знать, что комиссариат на связи. Она представилась.
– … Четвертый этаж, слева.
– Подожди, – насторожился Мартен, – они что, там еще не были?
– С этого адреса вызовов не поступало, – объяснила она, после того как молча выслушала собеседника.
– Да черт бы их всех подрал! Я передал все данные врачу! Он должен был предупредить Фурнье…
– Не нервничай, – попросила Жаннетта.
– Скажи, чтоб поторопились! Там всего одна дверь, – уточнил он.
– Там всего одна дверь, – повторила она в трубку. – Хорошо, жду от вас информации.
Она повесила трубку.
– Они направляют группу, – сообщила она. – Скоро все узнаем. Ты предупредил семью?
– Мобильник отключен, – ответил Мартен. – Но так оно, наверное, и лучше. Зачем беспокоить двух беременных женщин?! Я же в конце концов оклемался. Говорят, мне вообще повезло.