Как я уже, кажется, говорил, время в темноте изменяется. Сколько я спускался по этой лестнице? Не знаю! Казалось, очень долго.
Наконец я вступил на ровный — теперь уже каменный — пол. Ура! Значит, действительно есть лестница и комнаты в подвал. Самая большая радость: когда возникает что-то вдруг в твоей голове, поначалу кажется дикостью, а потом вдруг подтверждается! Я теперь понимал, какое ликованье испытывает учёный, когда один на всём свете вдруг представляет что-то, а потом это что-то находит, именно такое, как представлял!
Так и с лестницей — сначала я придумал её, а потом она действительно обнаружилась, в полной тьме!
Я пошёл вперёд по тёмному коридору. Коридор этот, как я чувствовал по запаху, был уже знакомый, почти домашний, — тот самый, что вёл от кочегарки к тёмному залу. Я шёл уже быстро и небрежно, почти не протягивая руки вперёд, — ну что может быть неожиданного в этом коридоре, можно сказать, уже родном? А вот и родная бездна: повеяло оттуда холодом, волосы зашевелились.
Взял я фонарик в зубы, повис на краю обрыва… Тогда-то мы хоть с верёвки прыгали — всё-таки не так высоко! Пошарил — может, найду нашу верёвку? Не нашёл! Ну что ж, хочешь не хочешь, а надо прыгать! Я разжал пальцы и полетел вниз, волосы развевались!
Приготовился в воду плюхнуться, заранее сжался от холода, но вместо того трахнулся вдруг ступнями о каменный пол! Весь скелет перетряхнуло!
«Вот так! — подумал я. — Ушла отсюда вода! Другая геологическая эпоха тут наступила. И я это открыл! Большой успех юного учёного!» — Я стал от радости хохотать, и со всех сторон гулкое эхо пришло: значит, не бесконечный этот зал, имеет стены! Это ещё больше приободрило меня!
Пошёл вперёд. Приятно: твёрдый камень под ногами, иногда в темноте блеснёт маленькая лужица. Потом вдруг увидел перед собой круглую колонну, долго смотрел на неё, потом понял: та самая труба с крышкой-люком наверху, на котором мы отдыхали, когда плыли!
Дальше двинулся, пешком идти гораздо быстрее оказалось, чем плыть. Вот и стена передо мной поднялась. Поискал по стене, нашёл впадины, которые мы вырубили, вот они: всё знакомое и родное!
Но где же тут Гага? Куда исчез?
— Га-а-а-га-а-а! — я завопил.
Только эхо, и то далеко не сразу, ответило мне… Куда же запропастился он, тут вроде и заблудиться-то негде?!
Полез по стене вверх. Всё привычно уже.
Взобрался, передохнул.
Дальше коридор пошёл, тоже уже знакомый, со знакомым уже запахом: холодом пахнет, запустением, пылью.
И как и помнил я, за поворотом свет показался: тёмный прямоугольник, обведённый лучистой щелью… дверь!
Добежал до неё, толкнул — она со скрипом открылась! Всё, как и в прошлый раз, — даже неинтересно! Над дверью высокая крепостная стена нависает, впереди — узкая полоска песка, ивовые кусты у воды. Переплыл воду на плавающем столе, как тогда, когда мы с Гагой сюда пришли…
Но где же он? Куда исчез?
Посмотрел я на «окна в землю» — старые оранжереи, на фундамент старого дома, заросший цветами, — всё так же, как и тогда… Но где же Гага сейчас, вот загадка!
И стёкла, и кирпичи многозначительно молчали.
Я дальше пошёл, на небольшую горку поднялся и там трамвай увидал — обыкновенный трамвай тут ходил, номер 11!
И, дождавшись обыкновенного этого трамвая, я сел на него и минут через десять входил уже в наш двор.
Гагина мать смотрела в окно на меня, и по лицу её я понял, что ничего не изменилось.
Я пошёл к себе домой, в прихожей посмотрел в зеркало — и ахнул! Вот, оказывается, почему все в трамвае смотрели на меня с таким изумлением! Поседел! Совершенно поседел! Я провёл ладошкой по голове — и поднялось белое облачко… штукатурка! Вот оно что!
Я собрался было пойти в школу, ещё можно было поспеть к последнему уроку, но потом решил всё-таки остаться. Ведь если Гага появится, — в первую очередь, ясно, ко мне придёт!
Я походил нервно по комнате, уселся к столу. Учёба (я, конечно, извиняюсь) не лезла в голову. Я переложил себе на стол толстую зеленоватую пачку журналов «Нива», стал, усмехаясь, — всё-таки есть что-то смешное в прошедшем времени! — читать рекламные объявления, окружённые рамочками и виньеточками, — читать сейчас что-либо более серьёзное я не мог.
«Известна ли вам парфюмерия «Идеал»?
«Незнакома, — подумал я. — Но охотно познакомлюсь!»
Ниже — распущенные волнистые волосы красивой девушки служили рамкой такого объявления:
«Перуин» идёт навстречу желанию всех людей иметь РОСКОШНЫЕ ВОЛОСЫ и освобождает людей от столь тягостного выпадения волос».
Замечательно!
«Бритвы отличной шлифовки и лучшей стали. Безопасные бритвы «Стар». Полные бритвенные наборы! Иллюстрированный каталог высылаю бесплатно».
«Пока ещё не бреюсь, — подумал я. — Но буду иметь в виду!»
«Гематоген д-ра ГОММЕЛЯ!
Слабые или уставшие в учении дети, нервные и переутомившиеся, легко раздражающиеся! Аппетит увеличивается, душевные и телесные силы повышаются, вся нервная система усиливается!»
Вот это для меня в самый раз!
«Лучшее средство для истребления крыс и мышей!»
Вот это ни к чему!
«САМОКРАСЯЩИЕ ГРЕБЁНКИ «ФОР» красят волосы в любой цвет. Стоимость — 2 р. 50 коп.».
Вот такие штуки хорошо бы иметь! На одном уроке я появляюсь абсолютно чёрный, на другом — ослепительно рыжий! Бешеный успех, в том числе и у Ирки Роговой!
«Машинка для МАССАЖА ЛИЦА изобретателя Генриха Симмонса».
Тоже неплохо иметь такую вещь! Тебя вызывают к доске, а ты деловито так говоришь: «Одну минуту! Сейчас я только закончу массаж лица!»
Огромная узорчато-фигурная цифра «4», к ней пристроена надпись. Получается, стало быть, следующее:
«Уже 4 поколения опытных хозяек стирают мылом А. Д. Жукова».
Нет, нынешние поколения хозяек, насколько мне известно, мылом Жукова не стирают!
Ниже — красавец с усами до ушей и подпись:
«Остерегайтесь подделок! УСАТИН А. ГЕБГАРДТА!
Даёт всяким усам удивительно изящную форму и сохраняет глянец и мягкость. Даже самые маленькие усы делаются большими и густыми. Флакон стоит 1 руб.».
Да-а… не слабо! Появись я с такими усами в школе — это была бы сенсация!
«За этими и другими покупками обращайтесь на склад ТОВАРИЩЕСТВА ПАРФЮМЕРНОЙ ФАБРИКИ провизора А. М. Остроумова. Караванная, 16».
Тут я выронил журнал, расклеенные странички рассыпались.
Караванная, 16! Это же наш дом! Наша улица называлась раньше так — Караванная! По ней, видимо, шли караваны и везли товары!