– Мне нужно разобраться в причинах, приведших его к такому плачевному положению.
– А почему его лечащий врач не предпринял шагов в этом направлении? Разве у парня нет родственников и друзей?
– Боюсь, в данный момент я – единственная, кто может помочь. И не спрашивайте почему, ладно? Мне очень нужна ваша помощь!
Она с надеждой посмотрела Паратову в глаза.
– Хорошо, – вздохнул тот. – Постараюсь.
– Спасибо! – с облегчением выдохнула Неля. Оглянувшись, она увидела, что мать стоит на том же месте, где она ее оставила.
– Вас заждались, – заметил Паратов, проследив за Нелиным взглядом. – Идите же!
* * *
Неля не представляла, как вынесла бы все это, если бы не Женя. Сейчас она вспомнила, что когда-то привлекло ее в нем – не только внешность, но и необыкновенная услужливость. Валина мама жила с дочерью и внуком в двухкомнатной квартирке на Гражданке, и скромная жилплощадь едва вмещала собравшихся людей. Неля сидела в уголке, крепко прижав к себе маленького Севу одной рукой и держа чашку кофе, принесенную Женей, в другой. Мальчик не знал о смерти матери – бабушка еще не придумала, как ему сказать. Однако он понимал, что что-то не так, а потому волновался, капризничал и искал Валю повсюду. До тех пор, пока не обнаружил Нелю. Едва найдя удобное и безопасное убежище, он примостился в кольце ее ласковых рук и уснул, утомленный ранним подъемом и постоянным мельтешением.
– Не знаю, что мне с ним делать! – горестно бормотала Анна Семеновна, качая головой. Ее руки дрожали, когда она наливала чай в чашки, и Нина Игнатьевна ласково перехватила у женщины чайник во избежание неприятностей.
– Я ведь совсем развалина, – продолжала Анна Семеновна, кинув на мать Нели благодарный взгляд. – Мне семьдесят девять лет – разве мне мальчишку воспитать?!
– Ничего, Анюта, – успокаивающе похлопала ее по руке Нина Игнатьевна, – мы поможем. Вон сколько у Валюши друзей!
– Да чем они помогут? У меня одна пенсия, пособие на ребенка просто смешное, а ведь и за детский сад платить надо, и за школу… Господи, за что нам все это?!
Неля сидела тихо, ощущая тепло маленького тела и не зная, как утешить маму подруги. Валя неплохо зарабатывала да и, насколько ей было известно, имела состоятельного любовника, который, к сожалению, не являлся отцом Севы. Это означало, что он вряд ли поддержит ее мать и ребенка теперь, когда Валя мертва.
– Тебе удалось поговорить с Валечкой, Неля? – вдруг спросила Анна Семеновна.
– Что?
– Валя говорила, что ей необходимо с тобой встретиться, – вздохнула женщина.
– А вы не знаете, в чем было дело?
– Она не сказала. Кажется, это касалось твоей диссертации.
– Ну, тогда это не важно, – прошептала Неля. – Но мне так жаль, что нам не удалось пообщаться… в последний раз!
* * *
После того, как хозяйка квартиры немного привела себя в порядок, Любавин увидел перед собой совершенно другую женщину. Она по-прежнему оставалась маленькой и хрупкой, однако теперь, когда с ее лица исчезло затравленное выражение, а сама она переоделась и причесалась, он наконец понял, что имеет дело с адекватным человеком.
– Вы точно не из «Синей Горки»? – все еще опасливо уточнила Светлана Евграфовна, усаживаясь напротив профессора и глядя на него из-под толстых стекол очков. Тот подтвердил – уже в который раз, но только теперь, кажется, женщина ему поверила.
– Почему вы не хотели открывать? – спросил он. – И где ваша сестра?
– Вы должны мне помочь! – вместо ответа выпалила Светлана Евграфовна, вцепившись в локоть собеседника. – Если вы не поможете, то…
Ее речь оборвалась, потому что зазвонил телефон. Глядя, каким загнанным стал весь облик женщины, Любавин подумал, что его первоначальное наблюдение было верным: она напугана.
– Не снимете трубку? – спросил он.
Она энергично замотала головой.
– Послушайте, Светлана Евграфовна, – возобновил разговор профессор, когда аппарат умолк, – мне очень нужно поговорить с вашей сестрой.
– Маша пропала.
– То есть как это – пропала? – не понял Любавин.
– Вот так, – развела руками ее сестра. – Это все «Горка» проклятая – говорила я Маше, что бежать оттуда надо!
– Она же уволилась! И почему – бежать?
Словно не слыша его, женщина продолжала, непрестанно качая головой, как китайский болванчик:
– Нет, она прямо-таки «подсела» на эти деньги, грязные деньги, и думала, что сможет не обращать внимания на факты! А я говорила, что Маша дождется, и кто-нибудь что-нибудь раскопает, и тогда сядет она, а Ракитин останется чистеньким. С него все как с гуся вода – не в первый же раз!
– Разве ваша сестра не подавала заявление об уходе?
– Ракитин ее вынудил. Сказал, что, если не напишет, уволит по статье – за служебные злоупотребления.
– А она давала повод для такой статьи?
– Вы что, вчера родились? – сердито нахмурилась Светлана Евграфовна. – Он же там главный – был бы человек, а статья найдется!
– Почему вы считаете деньги из «Синей Горки» грязными? – На самом деле Любавин отлично помнил о конвертиках, о которых рассказала ему крестница, но ему необходимо было услышать это от кого-то еще.
– Зачем вам знать? – устало спросила сестра Марии Лычко. – Все равно ничего не изменишь!
– Отчего же? Очень даже изменишь, но для этого мне требуется больше информации.
– Тогда вам действительно нужна Маша. В последнее время она со мной не делилась – то ли боялась, то ли чувствовала себя виноватой.
– Виноватой?
– А как вы думаете, откуда берутся деньги? Зарплаты в психушке… да что я вам рассказываю, вы ведь и сами из этой системы!
– Так где все-таки источник дополнительного финансирования?
– Ракитин берет деньги с родственников состоятельных пациентов. Они не возражают: с одной стороны, им позволяют сбыть с рук «неудобных» родственников, с другой – платя бабки, они вправе надеяться, что этим самым родственникам обеспечат достойный уход.
– Такими вещами занимаются все лечебные учреждения, не только психиатрические, – хмыкнул Любавин. – Это, конечно, незаконно, но доказать такое «сотрудничество» главврача и родичей пациентов непросто, так как оно обоюдовыгодно. Что еще рассказывала ваша сестра? Если ее вынудили уйти, для этого должна быть причина!
– В «Горке» находятся люди, которым там вовсе не место. Одни платят за «липовые» психиатрические освидетельствования, чтобы избежать уголовного преследования, другие… – внезапно женщина осеклась.
– Другие?
– Понимаете, – наклонившись к Любавину и понизив голос до шепота, проговорила она, – там есть и те, от кого хотят избавиться, для того и заперли в психушку!