— У тебя нет паспорта, — не моргнув глазом ответил Льюис.
Конечно, как может покойница иметь паспорт? Зато Льюис мог уехать за границу когда угодно. Но без нее.
— Когда ты едешь?
— Сегодня, — ответил Грей.
Лена с трудом подняла словно налившуюся свинцом голову и посмотрела ему в глаза:
— Льюис, ты меня любишь?
— Очень. — Наступила пауза. — Ты мне веришь?
— Не знаю, — мрачно ответила Лена.
На лице Льюиса отразилось недовольство. Он ненавидел такие разговоры, но Лена слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Он все равно уедет, так зачем притворяться веселой и жизнерадостной?
— Все ты прекрасно знаешь, — огрызнулся Грей. — Не люби я тебя, только бы меня здесь и видели!
— Ты прав, — покорно ответила она.
— Лена, не заставляй меня испытывать чувство вины. Это шанс, та самая возможность, о которой мы мечтали. А ты скулишь, как брошенная жена. Это не в твоем стиле.
— Ты опять прав. В моем стиле радоваться, улыбаться и закрывать глаза на то, что происходит.
— И что же, по-твоему, происходит? — ледяным тоном спросил Льюис.
— То, что ты вытираешь об меня ноги. Возвращаешься домой ночью…
— О господи… Что угодно, только не сцена в общественном месте! — Он прикрыл лицо руками.
— Черт побери, ты делаешь все, что тебе хочется. Ты не женишься на мне, потому что я мертва. Не везешь меня за границу, потому что я мертва. Когда я умру, тебе даже не придется меня хоронить, потому что я мертва и уже похоронена. Ты не думал об этом, нет? — В ее смехе слышалась истерическая нотка.
— О боже, Лена, возьми себя в руки! — Льюис тревожно огляделся по сторонам.
— Я держу в руках себя, но не тебя. Нас ничто не связывает. Ничто.
Тут он не выдержал:
— А что нас должно связывать? Мы же не верим в брачные узы, мы выше этого. Любовь не признает правил. Она либо есть, либо ее нет.
— Какая уж тут любовь, если ты везешь во Францию какую-то горничную, с которой спишь в последнее время?
— Лена, мне противно тебя слушать. Позвони в «Драйден» и спроси, путаюсь ли я с кем-нибудь. Спроси, спроси!
— Проклятие, оставь мне хоть каплю гордости! Думаешь, я унижусь до таких расспросов?
— Ты и так меня проверяешь. Требуешь доказательств, а когда я их привожу, злишься.
— Езжай в Париж, Льюис. Я сыта тобой по горло. Езжай и не возвращайся.
— Хорошо, — ответил он. — Но если я не вернусь, помни: ты сама меня об этом попросила.
Вторая половина дня выдалась напряженной. Джесси иногда взглядывала на Лену, но та отмахивалась от вопросов и проявлений сочувствия.
— Что, плохие новости? — спросила ее Доун.
— Ничего подобного! Льюис едет во Францию. Я смогу присоединиться к нему на уик-энд.
— Какие же вы счастливые! — с искренним восхищением воскликнула Доун.
В шесть часов Лена с громадным облегчением надела чехол на пишущую машинку, заперла ящики письменного стола и ушла из офиса. К этому времени Льюис уже должен был уехать. Наверное, после ленча он отправился прямо домой и собрал чемоданы. Единственная проблема заключалась в количестве вещей. Он взял вещи на десять дней или на более долгий срок? Хуже всего, что Льюис был прав: она сама его отпустила.
Желая оттянуть возвращение в пустую квартиру, Лена зашла в паб.
— Вы слишком красивы, чтобы пить в одиночку, — сказал бармен, когда Лена заказала джин с тоником.
— Последствия непредсказуемы, — ответила она.
Он засмеялся, но тут же отошел. Выражение глаз Лены говорило, что она не шутит.
Айви поила чаем поразительно красивую ирландскую девушку в желтой блузке и юбке из шотландки. Она была молодой копией Лены: те же сверкающие волнистые волосы и большие голубые глаза.
— Миссис Браун, я представляла вас по-другому. Столько лет посылала вам письма, а не знала, что вы такая… — Она запнулась.
— Какая? — с насмешливой угрозой спросила Айви.
— Ну, такая молодая и веселая. Мне казалось, что вы старая и сердитая.
— Это Лена писала обо мне такое?
— Нет. Она ничего о вас не писала. Я очень мало знаю о ее теперешней жизни, но зато все знаю о времени, которое она провела с моей мамой. Она так интересовалась моими делами, что я стала немножко эгоисткой. Боюсь, что…
— Она обожает ваши письма. В этом вы можете не сомневаться.
— Как жаль, что ее сейчас нет…
Голос Кит был таким грустным, что у Айви сжалось сердце.
— Да… Но вы не сообщили, что приедете. Думаю, если бы она знала, то осталась бы.
— Я хотела сделать ей сюрприз.
— Так вы не знали, что она уезжает? Она вам не сообщила?
— Сообщила. Но… Знаете, у меня возникло странное чувство, что она не уедет, что это еще не решено. Я надеялась застать ее.
— Выходит, вы даром потратили время.
— О нет! Я познакомилась с вами. Узнала, где она живет. Лена — единственный человек на свете, который рассказывает мне о маме. Они были близкими подругами. И я понимаю, почему. Лена пишет замечательные письма и превращает переписку в настоящую беседу.
— Не сомневаюсь, — сказала Айви.
— Не могли бы вы показать мне ее квартиру? Держу пари, она не стала бы возражать.
— Нет, милочка, лучше не надо. Люди, которые снимают у меня жилье, хотят уединения. Это было бы неправильно.
— У вас на доске висят ключи от всех квартир.
— Да, но пользоваться ими можно только в крайнем случае.
— А я — не крайний случай?
— Нет, дорогая. Она ужасно расстроится, что разминулась с вами, но… — Слова Айви прервал стук в дверь.
— Извините, милочка, я на минутку.
Айви устремилась к двери с неожиданной прытью. Однако Кит успела увидеть очень красивого мужчину в белой рубашке с расстегнутым воротником и серых фланелевых брюках, похожего на кинозвезду.
— Айви… — начал он.
— Если не возражаете, поговорим в коридоре.
— Что за дела? — успел сказать мужчина, исчезая из виду.
Кит осматривала необычную комнату Айви. Все стены были покрыты репродукциями, плакатами, программками, подставками для пивных кружек и маленькими вырезками из газет. «Здесь не соскучишься, — подумала Кит. — Уютное местечко». Но злоупотреблять гостеприимством хозяйки не следовало. Она допьет чай и уйдет. Только оставит письмо Лене.
Голоса в коридоре стали громче. Казалось, красивый незнакомец был недоволен.