— Вы хорошая женщина, — в конце концов сказал он.
— Такая же, как и все остальные.
— Нет, будь вы как все остальные, то не впускали бы в дом таких людей, как я, и не делились бы с ними последней буханкой. Далеко не все из нас умеют вести себя прилично.
Если сестра Мадлен и улыбнулась, то он этого не заметил.
— Я считаю, что все люди бывают щедрыми и порядочными, если им не мешают.
В знак согласия он постучал по столу ложкой:
— Точно! В том-то и дело, что им мешают. Тут вы правы.
— Может быть, переночуете у камина? Я дам вам плед и подушку.
Его широкое лицо снова сморщилось.
— Вы не понимаете… Дело в том…
— Тут нечего понимать. Спать у камина лучше, чем под открытым небом.
— Сестра… Возможно, меня ищут.
— В моем доме, а тем более ночью вас искать не станут.
— Я все равно не усну. Честное слово.
Сестра Мадлен вздохнула и проводила его до дверей.
— Видите вон то большое дерево, которое стоит отдельно от остальных?
— Да. — Он прищурился и посмотрел в темноту.
— На нем есть домик. Несколько шагов вверх по стволу, и вы окажетесь там. Когда-то этот домик сделали дети.
— А вдруг они придут туда?
— Они давно выросли и забросили его.
По городку ходили разные слухи. Мона Фиц несколько дней говорила, что до смерти боится бандитов. Она читала, что такие шайки возвращаются и нападают на почтовые отделения. В хозяйственном магазине Уолла навесили замки на все двери. Если бандиты действительно уходили задами, то они могли видеть их склад и прийти на другой день.
Дэн и Милдред О’Брайен из гостиницы «Центральная» совсем приуныли. Дела идут и так хуже некуда, а теперь у городка появится репутация места, где рыщут вооруженные разбойники, говорили они. Тем более если местная пресса раструбит об этом на всю страну.
* * *
В газете, которую Лена покупала каждую неделю, этому событию уделялось большое внимание. Она узнала обо всех подробностях жестокого и бессмысленного преступления. Было ясно без слов: горожане испытали большое облегчение, что Мора Макмагон ушла навестить больного и отсутствовала на рабочем месте. А между строк можно было прочитать, что в контору сунула нос Кэтлин Салливан.
Новости были неприятные, но это давало ей повод снова написать Кэт.
Я с тревогой прочитала о событиях в гараже напротив вашего дома. Хочу, чтобы ты знала: я вам от души сочувствую и надеюсь, что все уже оправились от шока. Не думай, что ты должна отвечать на каждое мое послание. Просто мне хотелось, чтобы ты знала, как близко к сердцу я принимаю все, что имеет к вам отношение. Надеюсь, ты простишь меня за это письмо.
Лена.
* * *
— Кит, я хочу с тобой кое о чем договориться… Скажи дома, что этот уик-энд мы проведем вместе, — пропела по телефону Клио.
— Почему?
— Потому что я собираюсь уехать.
— И что?
— Ну, тетя Мора вечно сует нос не в свое дело и спрашивает, как я поживаю…
— Да, — ответила Кит, хотя вовсе так не считала. Мора задавала вопросы только для того, чтобы убедиться, что им хватает денег на развлечения и прачечную. Про друзей она не спрашивала. Но, возможно, Клио считала лишним и это; она чувствовала угрозу даже там, где ею и не пахло.
— Поэтому скажи, что мы вместе поедем в Корк Мы вполне могли так сделать.
— Ничего подобного.
— Трудно тебе, что ли?
— Клио, куда и когда ты едешь?
— Точно не знаю.
— Прекрасно знаешь. Ты едешь туда, чтобы этот ужасный Майкл О’Коннор лишил тебя девственности, верно?
— Кит, перестань!
— Что, не так?
— Ну может быть…
— Какая же ты…
— Прошу прощения, сестра Мэри Кэтрин, я не знала, что вы подались в монахини.
— Я говорю не про девственность, а про Майкла.
— Только потому что тебе не нравится его брат…
— Мне не нравится ни тот ни другой. И тебе тоже. Тебя привлекают лишь деньги.
— Неправда! Я познакомилась с его родными, и они мне понравились. Мне все равно, богатые они или нет.
— Я тоже знакома кое с кем из его родных Точнее, с Кевином. И он мне совсем не нравится. А особенно не нравится то, что он говорит обо мне. Ну ничего, я ему отплачу… Придумаю что-нибудь.
— Ох, не делай из этого трагедию, — жалобно сказала Клио. — На самом деле они очень симпатичные. Особенно их старшая сестра Мэри-Пола. Видела бы ты, как она одевается! И была всюду… гостиницы в Швейцарии, во Франции… везде.
— Она что, училась гостиничному делу? Получила диплом администратора?
— Нет, думаю, она просто пользуется ими. Была на всех горнолыжных курортах.
— Ну, в Ирландии горнолыжных курортов пруд пруди! — саркастически ответила Кит.
— Ох, перестань… Кстати, а ты сама что собираешься делать в этот уик-энд?
— Как ни странно, отправиться в Корк вместе с Фрэнки, — ответила Кит. — Но ведь тебе не до этого…
— Ладно. Я скажу, что была с вами. Это послужит дымовой завесой. Кстати, как ее фамилия?
— Кого?
— Фрэнки.
— Не знаю. Никогда не спрашивала.
— Ох, Кит, не будь занудой… Ладно, фамилию я придумаю. Господи, как с тобой трудно! Иногда я думаю, что ты такая же ненормальная, как твоя мать… — Возникла долгая пауза.
Кит положила трубку.
* * *
Фрэнки и Кит веселились всю дорогу до Корка.
В поезде толстый старик купил им апельсиновый сок и шоколадное печенье. Сказал, что любит смотреть, как девушки едят, пьют и смеются.
— Конечно, только смотреть. Ничего другого ему не остается, — прошептала Фрэнки подруге.
— Нет, спасибо, больше не надо… Фрэнки, перестань. Это уж слишком.
Кит чувствовала себя виноватой. Старик смотрел на них так, словно на что-то надеялся. Может быть, на рукопожатие… в благодарность.
— Он сам напросился, — сказала Фрэнки.
До городка в графстве Корк, где жила Фрэнки, девушки доехали на автобусе. Городок был больше Лох-Гласса, но ненамного. Отец Фрэнки был хозяином пивной и говорил, что когда его дочь станет администратором гостиницы, а сын адвокатом, он уйдет на пенсию, а пивную продаст. Во всяком случае, таков был его план. Но мать Фрэнки считала, что он никогда не уйдет на пенсию. Вытащить ее мужа из пивной можно будет только силой, но при этом его рука все равно будет протянута к крану. Он наполнял кружки с восемнадцати лет и другой жизни не знал.