Амунет чувствовала чужака – смотрела на Нуна и спрашивала взглядом, чувствует ли он постороннего человека возле их дома. Нет, они не боялись слежки. Как-то вечером Амунет прошлась по соседям и внушила им, что на их улице поселилась пара третьесортных эксцентричных писателей, которые работают исключительно по ночам. Внушила она им и веру, что они видели писателей днем, встречались иногда с ними в магазинах. Подобную процедуру Амунет проделывала каждые полгода. Чаще было и не нужно. Люди узнавали их, здоровались поздними вечерами. С другими слугами Нун и Амунет не встречались в этом доме. Это был их маленький рай. Но сейчас кто-то осмелился нарушить священные границы. Кто-то, в чьей крови был вирус.

– Может быть, просто бездомный? – предположил Нун.

Когда он вышел из дома, Лора уже успела добраться до своей машины. Она не знала, дотянутся ли до нее мысли кровососа через улицу, но и рисковать, срываясь с места, выдавая себя, не могла.

– Ну, что там? – спросила Амунет, когда Нун обошел дом.

Лора видела эту пару. Видела, как они стоят на крыльце и вглядываются в ночь. Вампиры. Кровососы. Убийцы. И эти монстры отдавали указания охотникам?!

– Господи! – прошептала Лора, и ее мысли почувствовала Амунет.

– Чувствуешь? – спросила она Нуна. – Кто-то молится своему богу.

– Здесь многие молятся своим богам.

Они вернулись в дом, но Лора еще долго сидела, вжавшись в старое кресло, боясь дышать. Ночь только начиналась. По звездному небу неспешно ползло кудрявое облако. Лора дрожала. Дрожала от гнева. Дрожала от страха. Она не хотела, но не могла не думать о Саше Вайнер, которая улыбалась где-то в прошлом и говорила, что Лора ничего не понимает в жизни, не знает изнанку ночи. Что ж, кажется, старая ведьма оказалась права.

Лора дождалась, когда на небе появится робкое утреннее солнце, связалась с Преком и рассказала о том, что узнала в эту проклятую ночь.

Глава четвертая

Ребенок. Ясмин почувствовала его впервые в ночь, когда за ней пришло Наследие. За ней, Клодиу, Сашей Вайнер, Либеной и Кианом. Теперь все они стали ее семьей. Странной, противоестественной семьей. Впрочем, нормальной семьи у Ясмин никогда и не было. Возможно, в нормальной семье она бы сошла с ума.

– Ты не похож на обычного древнего, – сказала Ясмин, как только увидела Клодиу.

– А ты не похожа на обычного человека, – сказал полукровка.

Она ждала расспросов о том, как погиб Гэврил, но Клодиу, казалось, было плевать на своего сородича. Он лишь сказал, что если ей потребуется кровь вендари, то пусть не стесняется.

– Рада рассказала, что твоя семья пила кровь Гэврила, – пояснил Клодиу.

Ясмин хотела сказать, что ей не нравилось это пристрастие родителей, но полукровка уже потерял интерес. У новых друзей вообще было крайне мало интересов. От них веяло смертью. Особенно от Либены и Киана, хозяев которых уничтожило Наследие.

– Я сожалею, – сказала Ясмин, когда узнала об этих утратах.

– Не сожалей, – сказала Либена. – Они значили для нас еще меньше, чем для тебя значил твой последний парень.

С Либеной вообще было сложно общаться. Ясмин могла блокировать ее способность читать мысли, но женщина, казалось, и так знает о ней все.

– Это просто возраст, – сказала как-то раз Либена, а потом предложила Ясмин заглянуть в ее воспоминания. – Если тебе интересно, то когда-то я тоже была молодой. Обещаю, в моей голове ты найдешь любовь, страсть, предательство и надежду – все, чем живут молодость и неведение.

Жест был щедрым, и Ясмин не посмела отказаться. Желая подчеркнуть дружбу, она предложила Либене посмотреть свои воспоминания о знакомстве с Гэврилом.

– Нет уж, хватит с меня древних, – отказалась Либена. – И не вздумай показывать это Саше Вайнер. После ночи с Клодиу она вообще стала лесбиянкой.

– Она провела ночь с Клодиу? – растерялась Ясмин.

– Да, но если тебе интересно, то спроси лучше Раду, когда она вернется из Луизианы. Я знаю об этом лишь то, что сказала.

Этот разговор состоялся незадолго до того, как Саша Вайнер встретила Лору Оливер. Впрочем, Клодиу почувствовал Лору задолго до встречи в придорожном отеле.

– Хочешь, я убью ее? – предложил Киан.

– Она просто следит за нами, – сказал Клодиу. – Я не вижу угрозы.

– Я могу убить ее просто так, – пожал плечами Киан. – Или привести сюда, и мы осушим ее.

– В ее крови вирус.

– О! Ты можешь чувствовать зараженных?

– Нет, но некоторые из них думают об этом слишком часто, чтобы не прочитать о вирусе в их мыслях.

Ясмин слушала их разговор, пытаясь привыкнуть к этому циничному отношению к человеческой жизни. Впрочем, свою жизнь эти старые слуги, как Киан, ценили не больше. Усталость была повсюду. И еще безразличие. Ясмин слышала, как Саша Вайнер рассказывает о Ричардсе, о том, как Клодиу заставил его забыть прошлое. Ричардс был охотником. Они с Лорой Оливер следили за театром Саши Вайнер, которая кормила Клодиу бездарными балеринами. Ричардс остался жив, потому что был заражен вирусом двадцать четвертой хромосомы.

– Моя мать тоже была заражена этим вирусом, – сказала как-то раз Ясмин Саше Вайнер.

Потом была долгая история о сверхлюдях. Все эти странные встречи в доме на Аляске. Телепатические сеансы. Дионисийские ночи. Кровь Гэврила.

– Ты знаешь, что когда-то давно вендари уничтожили своих самок? – спросила Саша Вайнер. – Если ты сможешь родить от Гэврила, то выходит, природа возрождает этот древний вид.

– Я не вендари, – сказала Ясмин.

– Конечно, ты не вендари! – Саша Вайнер нервно рассмеялась.

Она вообще очень часто вела себя так странно. Особенно этот нервный смех. Он рождался внезапно и так же внезапно стихал. Сухой и надтреснутый. Нервный и циничный.

– Мы все променяли беспечность молодости на громоздкость времени, – сказала Либена в одном из баров, в то время как Киан пил кровь доверчивой девушки, закрывшись с ней в грязном туалете.

Ясмин смотрела на дверь и пыталась дотянуться мыслями до Киана, попросить его не убивать девушку.

– Он не заберет ее жизнь, – сказала Либена. – Я видела его в вампирских барах. Ему не нравится убивать. Он устал убивать. Особенно после того, как старость позволила ему питаться людьми. Это всегда что-то значит. Для каждого слуги что-то значит. Сначала ты убиваешь ради хозяина и убеждаешь себя, что у тебя нет выбора. Но потом ты начинаешь убивать ради себя и понимаешь, что тебе это нравится. Понимаешь, что люди превратились для тебя в пищу, а ты… ты уже не человек. Ты стал кем-то другим. Наверное, поэтому большинство слуг и сходят с ума. Мы начинаем питаться людьми, и солнце, словно подчеркивая наше уродство, начинает обжигать нашу кожу. С годами все становится только хуже. Рассвет превращается в смертельную угрозу. Жизнь превращается в бесконечную ночь. И все заканчивается безумием, после чего слуг обычно умерщвляют, как бешеных псов, либо они сами выходят из укрытий, чтобы встретить последний рассвет в своей жизни, приняв исцеляющие лучи солнца.