– Как же не помнить, – кивнул Отец Дружин. – И что же, почтенные, вы считаете, что все они могли подослать к нам этих милых пёсиков?
– Не сомневаемся, – кивнул Кор Двейн. – Подозревать можно слишком многих, великий О́дин. Чуть ли не всех.
– Всех – значит никого, – решительно отрубил Старый Хрофт.
– Нет, великий О́дин. – Кор Двейн почтительно склонил голову. – Подозревать всех значит именно подозревать всех, не исключая никого. Даже тех, кого «никак нельзя заподозрить».
Отец Богов криво усмехнулся.
– Что ж, у меня есть способы узнать, как плелись те заклятия, что доставили сюда этих зверюшек.
– Если великий О́дин имеет в виду Читающих, то я бы осмелился посоветовать крайнюю осторожность, – светски улыбнулся Кор Двейн. – Они, что называется, себе на уме, заботятся лишь о собственной выгоде. Могут сказать правду, если сочтут, что так будет лучше, а могут и солгать. Проверить ведь их невозможно.
– Ну, не совсем так, брат, – оспорила его Соллей. – Можно, но…
– Не думаю, что великому О́дину интересны наши сугубо специальные споры, – вновь любезно улыбнулся Кор. – Читающие – это особая тема…
– Совершенно согласен, – кивнул Старый Хрофт. – Читающие и впрямь себе на уме, с ними умел ладить один лишь Познавший Тьму. Но я тоже могу задать им вопросы. Не сомневайтесь.
– Никто не дерзнёт, – Соллей смиренно опустила глаза. – Мы будем счастливы помочь, великий бог.
– Тогда, быть может, расскажете о себе? – с самым невинным видом вопросил Отец Дружин. – Вы, похоже, знаете обо мне всё, что можно, я о вас – ничего. Кто вы, кто ваши отцы, где ваш дом? Откуда пришли? Чего желаете, к чему стремитесь?
– Мы люди, великий О́дин, – за всех ответил Кор Двейн. – Мы зовём друг друга братьями, Соллей кличем сестрой, но мы не родня по крови. Впрочем, что такое кровь по сравнению с великой магией, что единственная по-настоящему делает нас одной семьёй? Мы рождены в разных мирах, под разными небесами, но когда мы встретились, то осознали – мы одно.
– Имена тех, что породили нас, не скажут тебе ничего, великий О́дин, – подхватила Соллей.
– Ну отчего же, – хмыкнул Старый Хрофт. – Почтенный Скьёльд назвал имена славных родителей, ведомых мне, хотя я и не чувствую в нём той крови, коей следовало бы течь по его жилам, будь поименованные им как отец и мать Скримир с Модгуд именно теми, кого я знал.
– Мне это неведомо, великий бог, – почтительно поклонился Скьёльд. – Родителей своих я знал как Скримира и Модгуд, я почитал их и никогда не спрашивал себя, откуда пошли их прозвания.
– Какие они были, Скьёльд?
– Людьми, громоносный О́дин. Людьми. Отец мой сражался в княжей дружине, а мать вела дом. У меня были сводные братья и сёстры, Владыка Асгарда, однако их давно уже нет. Смерть забрала их, я живу лишь благодаря моему искусству, ибо и я, и Кор, и Соллей давно перешагнули сроки, отмеренные обычному люду.
– Вы все говорите на наречии Асгарда. Откуда вы узнали его?
– Так говорили мои родители, – пожал плечами Скьёльд. – Я впитал эту речь с молоком матери.
– И научил почтенных Соллей и Кора?
– Нет, великий бог. Когда мы встретились, они владели тем же языком.
– Откуда же вы тогда? – О́дин обращался к Двейну и золотоволосой чародейке.
– Мы из разных миров, великий бог. Но брат наш говорит сущую правду – мы встретились и опознали друг друга именно по родной для нас троих речи.
– Встретились случайно?
– Принято говорить, что «нас вела судьба». Мы столкнулись, когда Упорядоченное сотрясалось от битв, прозванных «восстанием Безумных Богов», и мы…
– Сражались на их стороне? – нахмурился О́дин.
– Нет, великий бог. Мы не сражались ни за тех, ни за других. Мы наблюдали и учились.
– Сперва встретились я и Кор, – вступила Соллей. – Затем наткнулись на Скьёльда, или, вернее сказать, это он наткнулся на нас. С тех пор мы вместе.
– Прекрасно, но чего вы хотите? К чему стремитесь? Чего добиваетесь?
– Свободы, великий бог. Того же, что и ты сам.
– Достойный ответ, почтенный Кор. Но «свобода» для каждого значит слишком многое и слишком разное. Как сопоставить, как сравнить? Что для тебя свобода, маг?
– Свобода познавать мир и свобода менять его по собственному усмотрению, – не колеблясь, ответил чародей. – Мы не строим себе королевств или империй, мы не хотим ни над кем властвовать, но, взыскуя знания, мы не остановимся ни перед чем, ибо таково предназначение всех, кто наделён магическим даром.
– А эти знания – для чего они? – невозмутимо осведомился Отец Богов. – Вы получили их. Что дальше?
Кор Двейн улыбнулся, словно опытный игрок, заманивший новичка в несложную ловушку и уже предвкушающий, как станет наставлять того на путь истинный.
– Дальше эти знания станут достоянием людей. Всех, без исключения. Боли и страдания станет меньше. Вот и всё, великий бог. Как видишь, всё очень просто. Мы были людьми, Владыка Асгарда, и остаёмся ими. Смертными, хоть и с долгой жизнью. Мы хорошо помним, как живётся там, в обычных мирах.
– И как же?
– Это не жизнь, – без колебаний бросил Кор Двейн. – Это медленное – или быстрое, когда как – умирание. Горе и страдания. Муки, муки без конца, кары без вины, просто потому, что далеко не всем выпало родиться богами или чародеями. Ну, или бессмертными эльфами. Нам это не по нраву, великий бог. Мы – против. Поэтому знание нам нужно не для собственных удовольствий или роскошеств. Мы – за то, чтобы ужаса, в котором живёт большинство смертных, становилось бы всё меньше и меньше. Страха смерти, увечья, голода, потери близких. Беззакония и произвола. Разве это так много? Разве в этом есть что-то плохое?
– Ты произнёс это слово, не я. – О́дин потянулся, отправил в рот ломтик копчёной рыбы. – Я никого не сужу. Я всего лишь задал вопрос и благодарю тебя, Кор Двейн, за честный ответ. Наши пути разойдутся совсем уже скоро, но моя признательность за вовремя подоспевшую помощь останется.
– Мы мечтали бы помочь чем-то большим, великий бог.
– Кто знает? – О́дин вновь наполнил рог. – Тропы Упорядоченного бесконечны.
Трое магов склонили головы.
Райна за всё это время не проронила ни слова. Она лишь поглаживала белую шерсть ездового тигра – не сомневаясь, что тот передаст каждое их с отцом слово, если не каждое сотворённое заклятье – своей настоящей хозяйке.
«Но ты же не виноват, – думала валькирия, глядя в зелёные глаза Барры. – Ты верно служишь той, кто тебя вырастил, кто, наверное, подобрал беспомощным котёнком. Я благодарна ей – ты силён, а уж в бою точно окажешься полезнее простого коня. Вон какие зубы!»
Тигр послушно и не без гордости оскалился, словно хвастаясь снежно-белыми, под стать шерсти, клыками. Райна усмехнулась.