— Вы уверены, что у вас все в порядке? — с явным сомнением спросили из переговорного устройства. Голос был уже другой — мужской и басовитый. — С кем я вообще говорю?
— Ты говоришь со мной, сен-пилотом Косколито дир Тогшерре, — равнодушно ответил серран. — Чего тебе надо, человеческий мусор?
В диспетчерской воцарилось гробовое молчание — там явно обдумывали, что все это означает.
Ежов молча покрутил пальцем у виска. Койфман тоже. Косколито непонимающе уставился на них.
— Что? — удивленно спросил он.
— Колито, солнышко, если не можешь сказать ничего умного, молчи, сделай милость, — ласково улыбнулся старичок.
— Ты меня так не насывай, старый человек-еврей, — продемонстрировал добрую сотню крохотных остреньких зубов серран. — А то укушу. Или састрелю.
— А что, меня, значит, можно Мишенькой называть? — обиженно сказал Михаил. — Мне, между прочим, уже не пять лет!
— И тебя укушу. За нос.
Ежов зачем-то пощупал свой нос.
Из салона раздавались какие-то странные звуки — как будто там танцевали слоны. Михаил инстинктивно догадывался, что эти звуки издает Остап, но пойти узнать, что он там делает, у него просто не хватало духу.
В кабину вошла Джина, с ненавистью посмотрела на всех сразу и плюхнулась в кресло второго пилота. Ежов обиженно засопел — он как раз намыливался усесться туда сам. Хоть раз в жизни посидеть за штурвалом настоящего самолета…
— Я четырнадцать лет прослужила в десантных войсках, — зачем-то стала рассказывать Джина, — и еще двенадцать летала на нашем «Вурдалаке». Но нигде и никогда еще не было такого, чтобы меня стошнило. Или… нет, один раз было — когда я делала первый орбитальный прыжок. Самый первый! Что это за дрянная бандура?!
Она со злобой треснула кулаком по какой-то железной штуковине. Штуковина издала тихий всхлип и треснула.
— Это я что сейчас сломала? — слегка забеспокоилась десантница.
— Да я-то откуда знаю? — рассеянно ответил Ежов. — Я вообще второй раз в самолете лечу.
— Джиночка, деточка моя хорошая, как хорошо, что напомнила насчет прыжков, — сделал умильное лицо Койфман. — Мы захватили гравистаны?
— Мы захватили, — начала копаться в поясном мини-ранце Джина. — А вы, ребе Аарон, еще раз что-нибудь забудете, будете пешком сзади бежать.
Она вытащила две широкие полупрозрачные ленты, похожие на полоски скотча, и вручила одну из них Койфману. Старичок обернул ее вокруг пояса и на что-то там нажал. Вторую она протянула Ежову.
— Отнеси Остапу. Этот здоровый дурак никогда не думает…
— О чем?
— Просто никогда не думает. И скажи, чтобы шел сюда — там, кажется, у кого-то кровь пошла носом…
Ежов тактично не стал спрашивать, в результате чегоу кого-то там пошла кровь. Но с Джиной согласился — страшно было даже подумать, что случится, если носовые фильтры Остапа вдруг откажут и он учует запах крови.
— А это что вообще такое? — спросил Михаил, сбегав в салон и отдав алкморегу его гравистан.
— Это, Мишенька, устройство для замедления падения, — ласково объяснил Койфман. — Такая получается локальная зона невесомости. Ну, не совсем невесомости, но гравитация ослабевает на порядок. Ты не волнуйся, в капитанском мундире гравистан встроенный.
— А это зачем?
— А ты что, собрался прямо в космо… аэропорту приземляться, что ли? — фыркнула Джина. — Думаешь, нас в твоей Твари…
— Твери!
— …в твоей Твари с цветами ждут, что ли? Странно, что еще на перехват не пошли… У нас в СОП давно бы ударили паралучами, и приземлили бы…
— Сначала нушно попасть! — весело откликнулся Косколито, заводя очередной вираж.
— А что же мы тогда…
И тут Ежов неожиданно догадался, что они собираются делать. И его желудок немедленно подскочил куда-то к горлу — при одной мысли, что ему придется прыгать с самолета, да еще ночью, да еще с этим скотчеобразным заменителем парашюта, которого, может, в этом мундире и вовсе нет! Ну мало ли — потерял его капитан по пьяни… Хотя он непьющий, но не суть важно.
Пилотские кресла неожиданно поползли в разные стороны. Косколито и Джина уткнулись щеками в холодный металл. Ну правильно, в кабину вошел Остап. Моментально стало очень тесно.
— Остапчик, вернись обратно! — жалобно пропищал сплюснутый Койфман откуда-то из под руки алкморега.
Гигант неохотно отступил на несколько шагов. Ежов обратил внимание, что дверь преизрядно помята — Остап своротил ее ко всем чертям.
— Нашла! — жизнерадостно воскликнула Джина, ползая по полу.
— Что нашла? — не понял Ежов.
Десантница нашла люк. Эвакуационный люк. Теперь она пыталась разобраться с тем, как его открыть. Точнее, искала сенсор, на который надо нажать. Разве же ей могло прийти в голову, что Кудряшов с Маратовым (пилоты, которых полчаса назад отсюда выгнали) на прошлой неделе обмывали день рождения троюродного брата лучшего друга мужа стюардессы и с косых глаз поспорили, кто из них закроет этот люк плотнее. Выиграл Маратов, прибивший его гвоздями.
— Справка, — ожил VY-37. — Координаты местности соответствуют координатам города Тверь.
— Точно, Тверь, — подтвердил Ежов, глядя в иллюминатор на ночной город. — Мы так быстро долетели?!
— Быстро?! — вспылил Косколито. — Эта расвалюха еле летела! Триста суттуро [9] — это быстро?!
Койфман и Джина так и не смогли совладать с техническим гением пьяных русских пилотов, и на помощь был вызван Остап. Великан сунул под краешек люка одно из лезвий «Ручной Смерти», слегка нажал, что-то хрупнуло и люк раскрылся. Точнее, отломился.
— Гравистаны все одели? — спросил Койфман. — Или надели?.. Ялкут Деварим, никак не запомню, как правильно говорить…
— Какая разница?! — хмыкнула Джина. — Толстый, иди первым — ты ближе всех!
Остап погладил прозрачную полосу, обернутую вокруг живота, устроил топор-пушку поудобнее и прыгнул в люк.
И застрял.
Кто бы ни проектировал этот самолет, он явно не рассчитывал, что с него когда-нибудь придется эвакуироваться человеку таких объемов. У Остапа пролезли только ноги и туловище — широченные плечи так и остались торчать сверху.
— А-а-а!!! — заорал великан. — Холодно!!! Помогите!!!
— Зачем ты все время столько жрешь, боров?! — заорала на него Джина, от всей души лупя его ногами по голове. То ли пыталась протолкнуть, то ли так просто — для удовольствия.
— Мишенька, помоги! — присоединился к ней Койфман, толкая Остапа изо всех сил.
Ежов тоже начал толкать. Но это не помогло. Даже когда к ним присоединился еще и Косколито, Остап все равно ничуть не сдвинулся. Он так и торчал в люке, как что-то, что очень плотно застряло. Ну, допустим, пробка в горлышке бутылки. Изъезженное сравнение, но других в голову не приходит.