– Слушаю, капитан, – откликнулся тот, и голос у него оказался довольно бодрым.
– Лиоран, а я ведь тебе чуть ступню ножом не отхватил, решил уже, что по-другому не получится, угораздило же тебя!
– Да уж, это точно, что угораздило, – затем, помолчав, добавил: – И без ступни люди живут, встречал я и одноногих, и одноруких охотников за жемчугом, главное – живым остаться.
– Безголовых среди них нет, – буркнул Свэл. – И тебя бы не было. Благодари вон, капитана.
– Спасибо, капитан, теперь я ваш должник.
– Сочтемся как-нибудь, – пришлось его обнадежить. – Жизнь, она любит неожиданные повороты. Свэл, тебя всегда так акулы пугаются, что, как только увидят, сразу же исчезают? – перевел я разговор на другое.
– Да не самого меня, господин Сорингер, вот эту штуку, – погладил он висевшую на груди подвеску в форме акулы.
– Амулет, что ли? – поинтересовался я.
Видел я их всякие: и на удачу заговоренные, и на счастье, и на богатство. А некоторые и на все сразу. Именно с таким и зарезали на моих глазах в таверне Джессора одного моего знакомого. А как он им хвастался, как он его нахваливал!
– Не амулет – от отца досталась, не знаю уж, где он ее добыл. Знаю только, сработано Древними и акулы от этой штуки шарахаются так, как будто каждой из них раскаленный вертел в задницу вставили. Сейчас покажу. Вот посмотрите на ту.
Действительно, за лодкой виднелся плавник привязавшейся к ней какой-то особенно любопытной акулы. Хотя возможно, ее привлекал запах крови, оставшийся на борту лодки от Лиорана.
– И всего-то необходимо сжать фигурку ладонью, – пояснил Свэл. – На воздухе не действует, но стоит только опустить ее в воду…
Он снял фигурку с груди, тщательно обмотал шнурок вокруг запястья, после чего сунул руку за борт. Мощный удар хвостом, окативший нас брызгами, и акула стремительно ушла на глубину.
– Вот так мой амулет и работает, – улыбнулся Свэл. – Сколько раз за него мне золото горстями предлагали, отказывался. Придет время, сыну передам.
Я мотнул головой, внезапно увидев, что у него глаза, под цвет волос, рыжие. Мне и раньше такие приходилось видеть, например, у капитана Кторна Миккейна, так что ничего удивительного. Но, клянусь всеми клятвами, страшными, не очень и совсем пустяшными, не так давно у Свэла они были самыми обычными – карими. Или я плохо запомнил? Я снова закрыл глаза, снова помотал головой – точно рыжие. От Свэла мое поведение не ускользнуло.
– От воды они такими становятся ненадолго, сам не знаю почему. Кстати, у этого безголового, – указал он подбородком на брата, – так не бывает.
И действительно, когда я в следующий раз взглянул на Свэла, глаза его приняли свой обычный цвет.
* * *
На берегу меня ждали полные слез глаза Николь и ее дрожащие губы.
– Люк… – начала она, но я, не дожидаясь ее слов, крепко прижал девушку к себе, и сказал, гладя по голове:
– Все уже хорошо, милая, все уже хорошо.
Через ее плечо я взглянул на безмятежное море, с множеством солнечных бликов на нем. Теперь в него пару дней точно никто не полезет. Амулет у Свэла только один, и действие его не безгранично. Ну а мне придется окунуться еще разок, причем не откладывая надолго, завтра с рассветом нам отсюда улетать.
* * *
– Энди! Ну что ты так шумишь? Всех на свете разбудишь, – обычно такой шепот, какой сейчас слетал с моих губ, и называется злым.
Мне едва удалось дождаться той минуты, когда Николь крепко уснет, а он шумит так, что даже мертвые поднимутся.
Разбудит Николь – она возьмет трубу навигатора Брендоса и сразу же увидит меня в лодке, стыдливо лупающего глазами. Обещал же ей: к морю близко не подойду. А Энди гребет так, как будто впервые за весла взялся. И еще убеждал, что в тех местах, откуда он родом, лучшего гребца днем с огнем не сыщешь. В этом он весь и есть, Энди Ансельм: соврет и не поморщится, хотя никто его за язык не тянул.
– Ну-ка подвинься!
Аделард легким движением плеча освободил себе место за веслами. И лодка сразу пошла значительно быстрее, причем не стуча уключинами, не хлопая лопастями весел по воде, и не окатывая нас время от времени множеством брызг.
– Табань, Лард, кажется это здесь.
Вон одинокая пальма на берегу, вон там торчит из воды камень и совсем уж далеко, на севере, на фоне неба выделяется горный пик. Любой навигатор скажет, что точнее, чем по трем пеленгам, место не определишь.
– Энди, бросай якорь.
– Ты что, тише не можешь? – теперь злым шепотом на него накинулись сразу трое: я, Аделард, и присутствующий в лодке четвертым Гвенаэль.
Ансельм плюхнул в воду якорь – плоский овальный камень с отверстием посередине – так, что даже на корме брызгами окатило.
– Лард, дай свой фонарь.
У меня и свой есть, тоже работы Древних, и тоже не боящийся воды. Но фонарь Аделарда отличается тем, что свет у него можно регулировать. А под водой, если придется им воспользоваться, лишний свет ни к чему – рыбы создания любопытные, со всей округи на него соберутся. И среди них попадаются совсем не безобидные экземпляры, не говоря уже об акулах. Что еще важно, фонарь Ларда тоже умеет вспыхивать как тысяча солнц. Помехой не будет: такой необыкновенно яркой вспышки любая тварь испугается. Главное, потом самому не спутать, где верх, где низ.
– Капитан, может быть, с вами?
– Нет, Аделард, наверху ты нужнее. Почувствуешь, что веревка дергается часто-часто, вытаскивай меня как можно быстрее.
«По крайней мере, хотя бы часть успеете вытащить, чтобы могилка на берегу осталась. Будет куда одной синеокой красавице прийти всплакнуть».
– Удачи, капитан!
«И какой он все же негодяй, этот Ансельм! – поражался я, чувствуя, как тянет меня за собой на глубину камень. – Понятно, что без удачи нигде не обойтись, но зачем же орать так громко? Ночь, тишина, полное безветрие – шороха не услышишь и вдруг этот вопль. Он как будто специально все делает, чтобы Николь проснулась».
В воде оказалось темнее, чем я рассчитывал, но дно, покрытое светлым песком, с темными пятнами камней, все же просматривалось. «На кораллы бы лицом не напороться», – на всякий случай я вытравил еще веревки. Когда камень ткнется в дно, это сразу почувствуется, и у меня будет достаточно времени, чтобы повернуться ногами вниз.
Ну вот, наконец, и дно. Ступни коснулись песка, под одной из них почувствовалось что-то упругое, и будь я наверху, непременно бы выругался от неожиданности, а то и вскрикнул. Оглядевшись по сторонам, я так и не понял: то ли это место или не то, и те ли это камни, под одним из которых и заприметил раковину. Подгреб к ним, цепляясь за дно, стараясь, чтобы веревка не дергалась. Иначе примут за призыв о помощи и выволокут меня, полного возмущения, наверх. А на второй заплыв решимости у меня может уже и не хватить. В сотый раз пожалел о том, что не попросил у Свэла чудесный амулет, ради своего брата он вряд ли смог бы мне отказать.