И на эти же девять дней заключается перемирие. Нарушителей нет. Почему? Древние летописи дают ответ, слишком страшный, чтобы подумать о нарушении.
— Вы уверены, эрл? — всё-таки непонимание… недовольные женщины говорят иначе.
— Да, великодушная мониа. У меня нет оснований не доверять своим людям, — «но и гордиться ими — оснований тоже нет. Предатели мерзки вне зависимости от того, на чью мельницу они дуют».
— Своим? — вставшие домиком брови на высоком лбу владычицы выразили крайнюю степень иронии, возможную в полуофициальной беседе.
— Вы правы, мониа, роденийцы не могут быть чьими-то, — ответное смирение — лучшая реакция.
— Но вы им верите? — брови вновь взлетели…
— Время от времени доверяю… и проверяю, не без того.
— Хорошо, опустим подробности работы со шпионами, эрл. Чем неприятности тёмных грозят нам?
Не такой уж странный вопрос, как может показаться, — Владыка играет столь тонкими и могущественными материями, что не только попытка вмешательства, но и простая ошибка исполнителя, а паче — глупость, грозит крахом.
«Дожили… до того, что за словом „крах“ прячется не что иное, как гибель всего известного мира…»
— Ничем, мониа, и даже более того…
«Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли — банально, но насколько верно, Тьма меня побери!»
— И не думайте! — казалось, императрица читает мысли лорда-протектора.
— А через шесть дней? — попробовал сместить акценты Эрдалер.
— Вы искуситель, эрл. Признайтесь, ваш род не состоит в родстве с Эрлихом Белоглазым?
Лорд-протектор изобразил довольную улыбку — в устах императрицы сравнение с повелителем нижнего мира должно звучать похвалой для верноподданного.
— Мы подождём, мониа, — уместный лёгкий поклон сопровождал эти слова.
— Просто подождём? — недоуменный поворот головы императрицы скользил по самой грани монаршего неудовольствия… Впрочем:
— Зачем же так бездарно тратить время? Что-то мне подсказывает, что настала пора ежегодного большого смотра.
— Прошлый был три месяца назад, — напомнил лорд-протектор.
— Я помню, эрл. Тем лучше, воины не успели обрасти жирком. Я подготовлю Указ, — воздух под правой рукой императрицы сгустился, пошёл завитками, и из клубка плотного белого тумана выпал пергаментный свиток, подхваченный лордом-протектором на лету.
— Изволите поставить печать, Ваше Величество?
Официальный титул. Кажется, что осанка ещё больше выпрямляется, хотя прямее и некуда. Затылок, упёртый в холодную спинку трона, — опора в короткой слабости.
— Печать? — повторил эрл с настойчивостью.
«Старый дурак! Он, что, не помнит, что каждое овеществление воли Империи обходится мне в несколько мгновений неподвижности? И боль…»
С шелестом падает невидимый «занавес тишины».
— Да будет так! — изображение золотого дракона возникло на ладони императрицы и, вспыхнув огнём, легло на выбеленный пергамент. — С праздником Большого Смотра, благородные д'оры!
Гул голосов, в котором отчётливо слышались нотки с трудом сдерживаемого восторга, прокатился по дворцу. Может быть, и не по всему, но в окнах тронного зала ощутимо дрогнули стёкла, а часовые на ступенях парадной лестницы вдруг, все разом, испытали труднопреодолимое желание обернуться.
«Глупая, кстати, традиция — проводить ежевечерние приёмы сидя на троне. Но куда деваться?»
Благородные д'оры должны чувствовать сословную значимость и собственную нужность империи. Без обыденных ритуалов, таких как этот приём, в головах потомственных боевых магов рождаются странные мысли и необъяснимые желания. Нет, конечно же, никто из них не посягнёт подставить голову под корону. Самоубийцы закончились ещё при Альбине Великом, но местническую свару вполне могут устроить. Бывали, знаете ли, прецеденты, когда Пиктия вспыхивала страшным пожаром междоусобицы. Взять хотя бы войну Зелёных Долин — тогда воспользовавшийся смутой Владыка откусил от Империи вассальную Ферузу, вторгся в Легойю и подошёл к самым пиктийским границам.
Честно признаться, тогдашний император долго благодарил тёмных за нападение. Странно? Ничуть — только внешняя угроза подействовала отрезвляюще на буйные головы и остановила раскрутившийся было маховик взаимного истребления.
— Взгляните, как они радуются, великодушная мониа, — с лёгкой улыбкой заметил эрл, — будто дети на празднике Схождения Благого Вестника…
Лорд-протектор всё ещё стоял рядом с троном — высшая привилегия и высшая степень доверия. Этого не нужно держать в кресле — искусном артефакте, избирательно подавляющем агрессию. Даже, скорее всего, перенаправляющем её в нужное Империи и, что уж скрывать, повелительнице русло.
Эрдалер прав. Что для дворянина может быть радостней Большого Смотра? Разве что война. Большая война.
«Для больших мальчиков. Железные мечи и длинные… хм-м-м… а вот об этом думать сейчас — не время».
— Они дети, да. Просто неразумные дети, — рассеянная скороговорка приоткрывала завесу над мыслями императрицы.
— Зачем вам их разум, мониа? Умения убивать и способности самому оставаться в живых вполне достаточно, — понимающе улыбнулся лорд-протектор.
Впрочем, эрл лукавил — ему самому в молодости обоих умений показалось слишком мало. Но это ему. И много ли нынче таких?
— Боитесь дышащих в спину молодых волков, Эрдалер?
— Я? — короткий вопрос переполняло неподдельное изумление, переходящее в сарказм.
— Ну не я же? — отвечать вопросом на вопрос — целое искусство, и беседующие превзошли его много лет назад.
— Буду только рад, великодушная мониа, если кто-то из этих юнцов действительно окажется лучше меня, — самодовольство, сквозящее в голосе лорда, скорее напускное, нежели истинное, тоже входило в правила игры.
— В самом деле?
— Так и есть. Удалюсь в горы, в глушь… в конце концов, уеду к тётке! Стану жить отшельником… Но буду знать, что оставил дела в хороших руках.
— К тётке? Не к той ли, что моложе вас на целых сорок лет?
«Причуды родственных связей, перемежаемых адюльтерами и инцестами… прости, Всеблагой!»
Императрица кивала в такт словам лорда-протектора, хотя не верила ни одному из них. Уйдёт он, как же! Уже много веков Эрдалеры за редким исключением уходили со службы только по одной причине. Простой и уважительной причине прекращения земного существования. Кто пал на войне, кто — на дуэли, кого-то отравили или подстрелили шаровой молнией на охоте, некоторые отправились на свидание с Эрлихом Белоглазым с площади Седого Утра, но ещё никто не умирал в постели. По крайней мере, в своей… и в одиночестве. И нынешний вряд ли нарушит семейную традицию.