— Нинель Васильевна будет с минуты на минуту.
Кира бросила на меня беспомощный взгляд. Ну, милая, справляйся сама! Это все-таки твои слуги…
— А мои гости хотят кофе прямо сейчас! — тоном капризной девочки произнесла Кира. — Так что мы ждем.
Сусанна Ивановна еще минуту простояла у двери, всем своим видом демонстрируя неодобрение, и только потом вышла.
— Извините, кофе сейчас будет! — улыбнулась мне Кира. Но улыбка вышла неуверенной и бледной. — Садись, Маша, не стой столбом! Приземляйся куда нравится — это же твой дом!
Наследница робко присела на краешек дивана. Я заметила, что Маша тихонько погладила белоснежную обивку, когда думала, что никто на нее не смотрит. Пуховик и сапоги девушка оставила наверху и теперь сидела в шерстяном платье и теплых колготках.
— Ой, я даже не спросила, как вы добрались! — спохватилась Кира.
Маша посмотрела на меня. Молодец, девочка. Соображает! Я едва заметно отрицательно мотнула головой.
— Спасибо, Кира, все хорошо. Только мы с Евгенией Максимовной очень устали, — ответила Мария.
— Ну ничего, скоро отдохнешь. Сейчас познакомишься с Нинелью Васильевной и потом валяйся на диване до самого вечера!
— Ой, Евгения Максимовна! — оживилась наследница. — Кира мне такую комнату приготовила! Там все розовое, как у Барби! И зеркала есть, и ковер, а ворс у него — по щиколотку нога тонет!
Я вспомнила дом Таракановых и уважительно покивала. Ничего удивительного, что девчачьи вкусы молодой вдовы кажутся наследнице верхом элегантности. Посмотрим на тебя через два месяца, детка, когда ты освоишься со своими миллионами и поймешь, что белое, пушистое, розовое и блестящее — далеко не самое прекрасное, что есть на свете.
Тут девушки замолчали, потому что Сусанна Ивановна вкатила столик на колесиках и принялась разливать кофе. Правда, под кофе здесь понимали бледную жидкость, щедро сдобренную молоком и сахаром. Я вздохнула и взяла свою чашку. Хотя бы согреюсь…
Но допить ее я не успела — мелодично прозвенел дверной звонок, это приехала Нинель Серебрякова. Девушки одновременно вскочили и замерли по стойке «смирно», как пара сусликов, блестя настороженными глазами. Ух ты, как запугала Нинель всех вокруг! Маша задержала дыхание, как прыгун с десятиметровой вышки.
Серебрякова вошла и не глядя сбросила с плеч длинную шубу цвета топленого молока. За ее спиной возникла служанка и ловко поймала дорогую вещь на вытянутые руки. Маша смотрела на эту пантомиму, раскрыв рот. Я незаметно подмигнула наследнице, и девушка снова задышала.
— Сусанночка, кофе мне! — скомандовала Нинель, и служанка кинулась исполнять.
Серебрякова уселась в кресло и уставилась в окно. Скрюченными пальцами в кольцах она постукивала по колену. Девушки переглянулись и уселись рядышком на диван.
Кофе для госпожи Сусанна Ивановна внесла на подносе. И это был совершенно другой напиток — густой, ароматный, сваренный по всем правилам. Сусанна дождалась, пока хозяйка сделает первый глоток. Нинель царственно кивнула, и Сусанна зарделась, как маков цвет. Обвела присутствующих торжествующим взглядом и удалилась. Спина у нее была прямая, как у балерины.
Теперь Серебрякова соизволила обратить внимание на дочь своего брата. Нинель без всякого стеснения в упор рассматривала девушку. Так смотрят на верблюда в зоопарке — за билет ведь заплачено.
— Так вот ты какая, — изрекла наконец Серебрякова. — Ну, как тебе здесь?
— Что это за дом? — спросила Маша. — Это папин?
Нинель и Кира переглянулись.
— Вообще-то в этом доме жили мы с Иннокентием Васильевичем, — пояснила Кира. — Но теперь у меня есть своя квартира, и в этом доме будешь жить ты, Маша.
— Спасибо, — с достоинством кивнула наследница. — У меня никогда не было своего дома.
— Я могу переехать отсюда прямо завтра, — предложила Кира, не глядя ни на кого. Интересно, где находится квартира, которую Серебряк оставил в наследство вдове? Где-нибудь на выселках?
Нинель молча смотрела на Машу и, кажется, чего-то ждала.
— Пожалуйста, Кира, не уезжай! — попросила наследница. — Думаю, будет лучше, если ты поживешь здесь и познакомишь меня… ну, со всеми.
Нинель одобрительно кивнула, как будто наследница выдержала какой-то экзамен. Да и вдова заметно повеселела.
— Тогда сегодня ты отдохни, а завтра прямо с утра мы с тобой по магазинам! — радостно воскликнула Кира. — Тебе столько всего нужно! Я отведу тебя в лучшие магазины Тарасова!
Тут я подумала, что Кира Валерьевна, вероятно, тоже приезжая. «Лучшие магазины Тарасова» не представляли собой ничего особенного — так, десяток бутиков в центре и два гигантских торговых комплекса, куда народ ходит по воскресеньям всей семьей поглазеть на товары и поесть мороженого.
— Да, детка, тебе нужно приодеться, — подала голос Нинель Васильевна. — Это никуда не годится — так выглядеть при твоих внешних данных.
Все присутствующие, включая Сусанну Ивановну, уставились на Машу. Девушка провела ладошкой по подолу растянутого трикотажного платья и улыбнулась. Я заметила, что наследница ничуть не смутилась. Весь ее вид говорил: «Да, я выросла в бедности, но цену себе знаю». С самооценкой у Маши явно все было в порядке…
— Магазины — потом, — строго сказала Нинель. — Сначала нам нужно уладить кое-какие формальности. Можно взглянуть на твои документы, детка?
И снова Маша спокойно кивнула и достала из сумки свою драгоценную пластиковую папку. Разгладила на коленке какие-то справки, сверху положила новенький паспорт и подала все документы Серебряковой.
Нинель внимательно изучила бумаги, паспорт она рассматривала особенно долго. Кира от нетерпения даже начала постукивать носком туфельки, но хватило всего одного быстрого взгляда усатой женщины, чтобы вдова перестала.
— Очень хорошо, — сказала Нинель Васильевна, откладывая документы. — Это пока побудет у меня. Не возражаешь? — И она погладила папку.
Маша сделала едва уловимое движение, как будто хотела отобрать у тетки свое сокровище, но тут же взяла себя в руки и послушно кивнула.
— Отдохни с дороги, детка. Завтра утром мы поедем к юристу, нужно утрясти кое-какие формальности. А потом, девочки, можете и по магазинам, — великодушно разрешила Нинель. — Кстати, не поленитесь заехать ко мне в салон и подобрать для Маши шубку.
Кира ахнула и прижала ладони к щекам. Очевидно, это приглашение означало высшую степень признания и одобрения со стороны усатой дамы.
— Спасибо, Нинель Васильевна, — вежливо поблагодарила Маша.
— Можешь называть меня тетя Нина, — разрешила Серебрякова. — Ну, бегите наверх, девочки!
Когда мачеха и падчерица вышли из комнаты, Нинель повернулась ко мне. Лицо ее стало жестким, у рта пролегли глубокие складки, от чего дама сделалась похожей на бульдога.