Роума, выпив одну чашку чая, уже наливала себе следующую.
– Что ж, это весьма подходящее описание. Странно, что нас оставили здесь одних, не правда ли? – добавила она. – Я думала, к нам приставят сотрудника в штатском, который будет сидеть и записывать за нами каждое слово.
– Полицейские знают границы своей территории и своих полномочий. Я предоставил им возможность пользоваться кабинетом, и, естественно, они заперли две гостевые комнаты. Но это все равно мой дом и моя библиотека, и сюда они могут входить только по приглашению. Пока они не выдвинут обвинение против кого-то конкретно, все мы имеем право на то, чтобы к нам относились как к невиновным. Даже Ральстон, надо полагать… Хотя как супруг он получает почетный статус главного подозреваемого. Бедный Джордж! Если он действительно ее любил, должно быть, для него это настоящий ад.
– Мне кажется, он разлюбил ее через полгода после свадьбы, – сказала Роума. – Должно быть, когда понял, что она не способна хранить верность.
Эмброуз спросил:
– Он никогда это не показывал, не так ли?
– При мне – нет, но я редко их видела. А что он мог сделать, столкнувшись с таким неподчинением? Едва ли с неверной женой можно поступить так же, как с непокорным младшим офицером. И все же, я думаю, ему это не нравилось. Но если он не убивал ее, а я не верю, что убийца – именно он, наверняка он испытывает благодарность к тому, кто приложил к этому руку. Деньги пригодятся для спонсирования фашистской организации, которой он управляет. Союз британских патриотов – СБП. Разве из названия не следует, что это фашистский фронт?
Эмброуз улыбнулся.
– Ну, я не думаю, что туда входят одни троцкисты и международные социалисты. Все это довольно безобидно. Идеи, воспеваемые в «Бойз оун пейпер» [31] , и стареющая армия.
Роума со стуком опустила чашку на стол и принялась беспокойно ходить по комнате.
– Боже, да вы мастер по самообману? Это отвратительно, возмутительно и совершенно непростительно для всех нас! Люди, о которых идет речь, на самом деле относятся к этому очень серьезно. Они действительно верят в эту опасную чушь! Так давайте посмеемся над этим и, возможно, таким образом решим все проблемы. Когда обстановка накалится, кого, как вы думаете, будет защищать эта стареющая армия? Бедных пролетариев? Очень сомневаюсь!
– Надеюсь, они будут защищать меня.
– О, обязательно, Эмброуз, непременно! Вас и многонациональные корпорации, истеблишмент и медиамагнатов. Денег Клариссы хватит, чтобы богатые остались в замке, а бедные – у ворот.
Эмброуз ехидно поинтересовался:
– Разве вы не получите что-то из ее денег? И вам они не пригодятся?
– Разумеется, деньги всегда пригодятся. Но это не важно. Полагаю, я порадуюсь, когда действительно что-то получу, но мне они не нужны. И, уж конечно, это не настолько важно, чтобы убить человека. Если уж на то пошло, я не знаю, что может быть настолько важным.
– О, полно вам, Роума, не будьте наивной! Достаточно беглого просмотра ежедневных газет, чтобы узнать, ради чего люди убивают. Прежде всего из-за опасных и разрушительных чувств. Таких как любовь, например.
Мунтер, стоявший у двери, кашлянул – довольно театрально, подумала Корделия, как актер, исполняющий роль лакея, – и произнес:
– Прибыл патологоанатом доктор Эллис-Джоунз, сэр.
Эмброуз на мгновение задумался, будто недоумевая, следует ли ему официально поприветствовать новоприбывшего.
– Лучше мне туда явиться, я полагаю. Полицейские знают, что он здесь?
– Пока нет, сэр. Я посчитал, что сначала стоит сообщить вам.
– Где он, этот патологоанатом?
– В большом холле, сэр.
– Что ж, мы не можем заставлять его ждать. Лучше отведите его к главному инспектору Грогану. Полагаю, ему может кое-что понадобиться. Например, горячая вода. – Он неуверенно огляделся, словно рассчитывая, что кувшин и раковина материализуются из воздуха.
Мунтер исчез. Айво пробормотал:
– Вы говорите так, будто он собирается принимать роды.
Роума резко развернулась, и в ее голосе прозвучало раздражение и одновременно брезгливость:
– Но ведь он не собирается проводить вскрытие здесь!
Все уставились на Корделию. Она думала, что Эмброуз уж точно знает все процедуры, но в его глазах застыл немой вопрос и удивление. Она сказала:
– Нет. Он проведет предварительное обследование на месте преступления. Он измерит температуру тела, попытается установить время смерти. Потом ее увезут. Они не любят перемещать тела до тех пор, пока патологоанатом не осмотрит их и не подтвердит факт смерти.
– Любопытно, как много вы знаете для девушки, которая называет себя секретарем-компаньонкой, – заметила Роума. – Хотя, конечно, я забыла: Эмброуз сказал, что вы частный детектив. Вероятно, вы сможете объяснить, почему нам всем пришлось сдать отпечатки пальцев. Лично мне показалось страшно унизительным, когда меня хватали за пальцы и прижимали их к дощечке. Было бы не так отвратительно, если бы они разрешили делать это самостоятельно.
– Разве полицейские не объяснили, для чего это надо? – спросила Корделия. – Если обнаружатся какие-нибудь отпечатки в комнате Клариссы, они сразу исключат наши.
– Или подтвердят их идентичность. А чем еще они занимаются, помимо того что мучают Джорджа? Видит Бог, они привезли достаточно людей.
– Среди них есть, вероятно, эксперты из патологоанатомической лаборатории. Еще там могут быть полицейские, которые работают на месте преступления. Они собирают вещественные доказательства вроде образцов крови и телесных выделений. Заберут постельное белье и чашку с блюдцем. Отправят на экспертизу остатки чая, чтобы выяснить, не отравили ли ее. Есть вероятность, что ее накачали лекарствами, прежде чем убить. Уж очень спокойно она лежала на спине.
– Клариссе не обязательно было накачиваться лекарствами, чтобы спокойно лежать на спине, – вставила Роума.
Потом она оглядела присутствующих и, густо покраснев, воскликнула:
– Простите! Я не должна была этого говорить. Я просто не могу в это поверить! Не представляю, как она лежит там, забитая насмерть. У меня не настолько развито воображение. Она была жива, теперь мертва. Она мне не нравилась, и я ей не нравилась. Смерть не меняет этого факта. – Едва не спотыкаясь, она побрела к двери. – Схожу погулять. Мне нужно выбраться из этого места. Если я понадоблюсь Грогану, он сможет меня найти.
Эмброуз наполнил заварочный чайник и налил себе еще чашку чая, потом лениво устроился рядом с Корделией.
– Вот что удивляет меня, когда речь идет о политических убеждениях. Ее кузину, женщину, с которой они практически выросли вместе, зверски убили и вскоре будут профессионально разделывать в кабинете патологоанатома. Очевидно, что у нее шок. Но, по сути, она переживает не больше, чем если бы ей сообщили, что у Клариссы случился приступ ревматизма. Однако стоит лишь упомянуть о несчастном Союзе британских патриотов Ральстона, как у нее начинается настоящая истерика.