– Но я могу помочь тебе.
– Спасибо большое, Симон, но лучшее, что ты можешь сделать для того, чтобы помочь мне, – это поступать так, как ты поступал до сих пор.
– Да? Это как?
– Не останавливай меня.
Возникла пауза. Симон прислушивался к звукам на заднем плане, которые могли рассказать ему, где находится парень. Он слышал тихий ритмичный стук и какие-то выкрики или вопли.
– Думаю, ты хочешь того же, что и я, Симон.
Симон вздрогнул:
– Ты меня помнишь?
– Мне надо идти.
– Мы с твоим отцом…
Но связь уже прервалась.
– Спасибо, что приехал.
– Да не за что, друг мой, – сказал Пелле, глядя на парня в зеркало заднего вида. – Таксометр у таксиста работает всего тридцать процентов рабочего времени, поэтому и мне, и моему банковскому счету было приятно, что ты позвонил. Куда господин желает?
– В Уллерн.
В последний раз, когда Пелле возил парня, тот взял его визитку. Случалось, пассажиры брали его визитку, если оставались довольны поездкой, но они не звонили. Слишком легко вызвать такси по телефону или поймать на улице. И почему парень решил позвонить именно Пелле, заставив его приехать из Гамлебюена в Квадратуру и забрать его от сомнительной гостиницы «Бисмарк», он понятия не имел.
На мальчишке был хороший костюм, и Пелле сначала его не узнал. Что-то в нем изменилось. У него была та же красная спортивная сумка и еще «дипломат». Когда он бросил сумку на заднее сиденье, из нее донесся резкий металлический звук.
– На фотографии ты выглядишь счастливее, – сказал парень. – Это ты с женой?
– А, это, да, – ответил Пелле, заметив, что краснеет.
Раньше никто не комментировал эту фотографию, он ведь прикрепил ее слева, низко от руля, чтобы клиенты ее не видели. И только парень заметил, что они счастливы. Что она счастлива. Он выбирал не лучшую из их совместных фотографий, а ту, на которой она выглядела счастливой.
– Наверное, она готовит на ужин котлеты, – сказал он. – А потом мы прогуляемся по парку Кампенпаркен. Там, наверху, в такие жаркие дни чертовски хороший бриз, знаешь ли.
– Звучит неплохо, – сказал парень. – Встретить женщину, с которой можешь разделить жизнь, – это дар, правда?
– Ага, – ответил Пелле, глядя в зеркало заднего вида. – Ты сказал истинную правду.
Обычно он предоставлял пассажиру право вести беседу. Ему нравилось принимать участие в жизни других то непродолжительное время, что длится поездка на такси. Дети и семья. Работа и ипотека. Украдкой ненадолго взглянуть на большие и маленькие семейные радости и заботы, вместо того чтобы говорить о себе, как любили делать другие таксисты. Но между ним и парнем удивительным образом установились доверительные отношения. Да, ему просто-напросто нравилось разговаривать с этим молодым человеком.
– А как насчет тебя? – спросил Пелле. – Девушку встретил?
Парень с улыбкой покачал головой.
– Как? Никого, из-за кого бы сердечко забилось чаще?
Парень кивнул.
– Да? Хорошо тебе, друг мой. И ей.
Голова парня задвигалась вдоль другой оси.
– Нет? Только не говори, что девчонке ты не нравишься. Ты, конечно, выглядел не слишком шикарно, когда стоял у стены и блевал, но сегодня, в этом костюме и со всем таким…
– Спасибо, – сказал парень. – Но боюсь, мне ее не получить.
– Почему? Ты сказал ей, что любишь?
– Нет. А надо было?
– Все время, несколько раз в день. Думай об этом, как о кислороде, он не перестает быть вкусным. Я люблю тебя, я люблю тебя. Попробуй, и ты поймешь, что я имею в виду.
Какое-то время на заднем сиденье было тихо. Потом послышалось покашливание.
– А как… как можно узнать, что человек тебя любит, Пелле?
– Ты просто знаешь. Сумма всех мелочей, которые трудно определить. Любовь окутывает тебя, как облако пара, понимаешь ли. Ты не видишь капель, но тебе становится тепло. И влажно. И чисто. – Пелле рассмеялся, смущенный и одновременно гордый своими словами.
– И ты по-прежнему купаешься в ее любви, как в облаке, и каждый день говоришь ей, что любишь?
У Пелле создалось ощущение, что все эти вопросы не спонтанные, что парень обдумывал их, прежде чем задать Пелле, что дело было в их с женой фотографии. Наверное, он заметил ее в те два раза, когда ездил на его такси.
– Да, – сказал Пелле и почувствовал, что у него что-то появилось в горле, комок или что-то подобное.
Он громко кашлянул и включил радио.
Дорога до Уллерна заняла пятнадцать минут. Парень дал Пелле адрес одной из улиц, идущих по району Уллерносен между гигантскими деревянными домами, больше напоминавшими крепости, чем жилища. Асфальт уже успел высохнуть после сегодняшнего дождя.
– Остановитесь здесь, пожалуйста.
– Но ворота дальше.
– Здесь нормально.
Пелле подъехал к поребрику. Участок был обнесен высокими белыми стенами, посыпанными сверху осколками стекла. Огромный двухэтажный каменный дом стоял на холме посреди большого сада. С террасы перед домом доносилась музыка, во всех окнах горел свет. Сад тоже был залит светом. Перед воротами стояло двое крупных широкоплечих мужчин в черных костюмах, один держал на поводке большую белую собаку.
– На праздник собрался? – спросил Пелле, шевеля больной ногой: время от времени у него случались приступы боли.
Парень покачал головой:
– Меня сюда не приглашали.
– Знаешь тех, кто здесь живет?
– Нет, мне дали адрес, когда я сидел в тюрьме. Близнец. Слышал о таком?
– Нет, – ответил Пелле. – Но поскольку ты его не знаешь, я могу сказать, что несправедливо владеть такими богатствами. Только посмотри на дом! Это ведь Норвегия, не США или Саудовская Аравия. Мы, нагромождение ледяных камней на севере, всегда имели то, чего не было у других стран. Некое равенство. Некую справедливость. А теперь мы скоро и это сами у себя отнимем.
Из сада донесся собачий лай.
– Думаю, ты умный человек, Пелле.
– Ну уж не знаю. А почему ты сидел в тюрьме?
– Чтобы обрести мир.
Пелле изучал в зеркало лицо парня. Казалось, он видел его где-то еще, не только в салоне своего автомобиля.
– Поехали отсюда, – сказал парень.
Пелле снова посмотрел в лобовое стекло и увидел, что мужчина с собакой двигается в их сторону. Оба смотрели на такси, оба представляли собой груду мышц, запакованных в оболочку, так что шли они, переваливаясь.