– Я уговорю их передать Марфе сумку! Уговорю за деньги! – крикнула Мурка и унеслась с рулоном туалетной бумаги на шее. Мурке даже в голову не пришло, – вдруг сегодня в Крестах неприемный день? Мура, она как я, принцесса мира.
Мурка уехала в Кресты.
Никита уехал в Смольный.
Илья уехал на телевидение.
…– Нужен адвокат по уголовным делам, у кого кто есть? – сказала Ирка.
– У меня есть хороший стоматолог, – сказала Алена.
У Алены есть хороший стоматолог и хороший скорняк для переделки норковых шуб. У Никиты есть административный ресурс. Ирка может достать билеты в театр. Я могу попросить в издательстве прочитать рукопись начинающего автора. Илья может дать оценку политическим и культурным событиям. У Ильи есть девочка, которая за день делает любую визу, и хороший отоларинголог, Илья называет его «ухогорлонос».
– У меня есть адвокат по гражданским делам, может быстро оформить развод, буквально за час, – застеснявшись, сказала Алена.
У нас есть все, что нужно для жизни в большом городе. Но адвоката по уголовным делам у нас нет.
– …Нельзя сидеть сложа руки, – сказала Ирка, и я посмотрела на нее с неприязнью. У меня сотрясение мозга, я лежу в кровати, чувствую себя морковкой, укоренившейся в грядке, а Ирка хочет выдернуть меня зеленым хвостом в жестокий мир! Андрей ведь сказал, что он будет думать!
…Андрей сказал, что «будет думать». Но Андрей с его флегматичным темпераментом может долго думать. И не факт, что он будет думать, почему его считают организатором преступной группировки, а не о работе. У него недостаточно развито чувство самосохранения. Наряду с этим излишне развито чувство ответственности за свои стройки. Он никогда не участвовал в спорах Ильи и Никиты «как жить в этой стране?!», молча смотрел, как будто знает как – работать и все.
Ну, допустим, Андрей уже думает. Но где он думает? Илья сказал «на его месте любой разумный человек уехал бы из страны». Я уверена, что Андрей, на своем месте, не гуляет по Хельсинки, не ловит рыбу в Испании, он на работе, на одной из своих строек.
Но почему я, с моим сильно развитым чувством самосохранения, до сих пор лежу в постели?! Почему упираюсь всеми лапами, чтобы не вылезать из уютной норы?! Почему лежу и думаю: «Со мной, принцессой мира, такого не могло случиться», в то время как Марфа в тюрьме?… Очевидно, все дело в сотрясенном мозге.
Андрей пусть думает, а я буду действовать! Андрей вернется домой, завтра или на днях, а у меня уже все готово: обед, адвокат по уголовным делам.
И я вылетела из уютной норы пробкой. Через десять минут мы с Аленой и Иркой были во дворе у моей машины: я договорилась с адвокатом о встрече. С тремя адвокатами о трех встречах. Найти адвокатов оказалось делом нескольких звонков: не знаю, откуда у людей моего круга адвокаты по уголовным делам, но они у них есть. И сейчас у нас будет кастинг адвокатов.
Я на бегу бросила тете Кате: к нам никого не пускать, особенно Госнаркоконтроль (не знаю, существует ли такой). Тетя Катя не улыбнулась, не сказала «ох, что творят, совсем уже с ума сошли», взглянула на меня отстраненным взглядом, как будто мы с ней не хорошие друзья, а просто раскланиваемся.
И охранники во дворе на меня смотрели. Наверняка думали: «Вот какая криминальная семья, причастна к обороту чего-то очень плохого или не заплатила налоги за прошлый месяц» и «Жаль, что обошлось без стрельбы и погони». Все знали, весь двор, весь дом! У нас такой дом: вроде бы два отдельных мира, хозяева и обслуга, но это один мир, где все сплетничают обо всех. Весь двор, весь дом знает, что у Андрея в тумбочке воблеры.
Первая встреча была назначена в кафе на Марата. До Марата пешком десять минут, – но оказалось, я не могу идти, так сильно кружится голова. Для сотрясенного мозга лучше было бы потихоньку вползти в мир осмотрительной гусеницей, а не вылетать бешеной пробкой. Также оказалось, что я не могу вести машину: забыла, как нажимать на газ, поворачивать руль, вообще как ехать. Алена сказала, что совершенно то же самое произошло с ней в Куршевеле: забралась на гору, и тут ей позвонил Никита сообщить, что ребенок не сдал сессию. Алена не смогла съехать с горы, забыла, как двигать руками и ногами, – такой сильный стресс.
– Ногу на га-аз! Руки на ру-уль! Поехала, быстро! – внезапно закричала Ирка.
И я поехала. Алена тоже потом все-таки съехала с горы: подумала, не вызывать же спасателей за двести евро, чтобы несли вниз на носилках.
В кафе на Марата: капучино мне, американо Ирке, чай и пирожное «медовое» Алене. Ирка сказала: «Сладкий запах меда напоминает мне о летних ливнях, о стогах сена, а пирожное несвежее, не бери», – у Ирки две стороны натуры, поэтическая от актрисы и практичная от буфетчицы. Но Алена все равно взяла пирожное, она принципиально не поощряет Иркину двойственность.
…Честно говоря, я не уверена…
Я имею в виду, что сфера моих практических действий не слишком широка. Когда люди долго живут вместе, им без слов понятно, кто за что отвечает. У нас с Андреем давно сложившееся распределение обязанностей – на нем все. Он машину мне заправляет, не доверяет мне, – всего-то пару раз залила в бак дизельное топливо вместо бензина, платит за квартиру и за телефон и покупает продукты. А я помню, когда у наших друзей дни рождения. Воспитание Муры и Андрюшечки тоже на мне, – образование, Бармалей и прочее.
Но сейчас наши обязанности распределились так: Андрей думает, я действую. Без спросу провожу кастинг адвокатов в кафе на Марата. Адвокат № 1 от моего приятеля, топ-менеджера большой компании. От топ-менеджера большой компании должен быть хороший адвокат, не сонливый жулик, как от Мурки. Но все равно ОЧЕНЬ СТРАШНО. На мне большая ответственность. Нужно будет заключать договор, а если следующий адвокат понравится мне больше, что делать с договором? Я ни разу в жизни не подписывала никаких официальных бумаг, кроме договоров с издательством и киностудиями о продаже авторских прав… кстати, договоры нашлись при обыске в столе Андрея.
Адвокат № 1 оказался – два адвоката. Работают вдвоем и повсюду ходят парой. Молодые, лет тридцати, один с бородкой, другой в очках. Большевик и Меньшевик. Сразу видно, что это модные адвокаты, оба гладкие, глянцевые, блестящие. Выложили на стол айфоны, айпэды. Меньшевик заказал латте, Большевик – несговорчивый, бескомпромиссный, с жесткой позицией по аграрному вопросу – положил на стол часы. Наверное, так положено среди адвокатов: дают понять, что у них есть на меня время, пока пьют латте. Хорошо, что в этом кафе подают латте в огромных бокалах, мы успеем рассказать.
– Рассказывайте, – сказал Меньшевик. Большевик – работать, а не болтать! – взглянул на часы, и мы заговорили одновременно.
– Нам не нужен просто адвокат, нам нужен со связями, – сказала Алена. Требовательно и капризно, как городской покупатель в сельпо.
– Кто из вас клиент? – поморщился Большевик, поглядев на нас, как будто мы инопланетяне среднего возраста.