— Ну, ладно. — Саша любил ездить в районы. Как правило, там устраивали какие-нибудь развлечения — охота, рыбалка… Очень сейчас это кстати. Только вот мама… Придется ей позвонить, отложить ремонт на неделю.
— И попроси отца срочно приехать в Бюро.
— Зачем?
— Тут пришли из прокуратуры кое-какие бумаги. Нужно, чтобы он ответил на несколько вопросов. Это касается его работы. — Хачмамедов больше не стал ничего уточнять и положил трубку.
Просьба насчет отца Сашу тоже не удивила, отца и раньше несколько раз затребовали в Бюро. Он набрал номер маминого телефона. Никто не отвечал. Наверное, она еще спит. — Саша разбудил отца и стал собираться. А у его подъезда в это время уже стояла служебная машина, на которой Хачмамедов практически всегда ездил сам и никому не разрешал ею пользоваться в его отсутствие.
* * *
Петр Сергеевич настоял, чтобы все члены комиссии собрались именно на кафедре, а не в кабинете у Хачека. Хачмамедов сопротивлялся как мог, но потом все-таки ему пришлось подняться. Лена, Рябинкин и Хачек уселись в ассистентской, а Людмила Васильевна принесла им чай, как на настоящем заседании. Хачек от чая не удержался и, шумно прихлебывая из стакана, стал обсуждать с Петей обстоятельства этого дела. В соседней учебной комнате возился мастер — он устанавливал макеты в шкафах. Лена еще перед комиссией зашла туда — посмотреть. Маленький человек в старом фетровом беретике и рабочей куртке любовно приклеивал фигурки в уже вставленный в ящик макет. Видимо, идея с Цезарем мастеру понравилась. Декорации он изготовил в рекордные сроки. Лена присела рядом. Мастер обернулся, но ничего не сказал. Лена смотрела в глубину ящика, и перед ней возникла комната со стенами из камня, в нише в углу — мраморная скульптура Помпея в полный рост. И тринадцать теней метались по стенам в огне факелов…
…При ближайшем рассмотрении оказалось, что тени на стенах нарисованы обычной акварелью, но если не всовывать голову в ящик — они как настоящие.
…На полу лежит окровавленный человек. На голову его наброшена распущенная белая тога с пурпурной каймой. Тринадцать других фигурок — тоже окровавленные, потные, возбужденные — застыли в нелепых позах, как бы пораженные свершившимся убийством. Где же здесь Брут? Он стоит впереди. У него в руках кинжал, но он не убийца. Он только ранил Цезаря в бедро, не повредив при этом ни одного крупного сосуда. Лена вдруг замерла, вглядываясь в макет. А может, и прав Рябинкин? Вот сейчас они все вместе разбирают убийство, которое произошло всего несколько дней назад. Она-то еще, конечно, во всем этом пока понимает немного, но… оказывается, это важно, то, что она этим всем занимается… И может быть, отец смог бы установить настоящего убийцу Цезаря?
Закончился перерыв. Лена прошла в ассистентскую. Петр Сергеевич показывал Хачеку какие-то таблицы. Насколько Лена поняла, он утверждал, что объем кровопотери можно высчитать по формуле, если знать площадь поверхности, на которой разлилась кровь. Еще Рябинкин убеждал Хачека, что нужно было сразу исследовать землю вокруг асфальтовой площадки, на которой лежал убитый парень.
— Это была ошибка Попова. Теперь всю площадь не определить. — Хачмамедов сидел, пушил свои усы и жевал губами. — Нам нужно понять, что все-таки играет главную роль в этой смерти. Здесь два конкурирующих диагноза: кровопотеря и переохлаждение. Какой из них ставить на первое место? Если кровопотеря, тогда повреждения суд будет квалифицировать как тяжкие, повлекшие за собой смерть. Если переохлаждение, то… Вообще неизвестно, как рассудит суд.
А Лена сидела и думала: «А какая разница? Человека все равно не вернешь». Все, кто был виноват в его смерти, уже оказались наказаны. И тот, кого до сих пор не нашли, но кого она наверняка видела у памятника, тоже в какой-то степени наказан… Голоса Пети и Хачмамедова отдалились от нее, будто звучали уже давно-давно…
…Но ведь если продолжать так думать, тогда никогда не узнаешь правды. Лене казалось, что она всю жизнь уже знает и эту комнату, и этих людей… Наверное, ее отец был не так уж не прав, когда хотел точно узнать, кто нанес Цезарю единственную смертельную рану. А сколько еще таких ран наносилось и до Цезаря, и после него? И, может быть, если бы на свете было меньше неясностей, людям было бы проще жить?
Она извинилась и прошла в учебную комнату. Она ведь преподаватель. У нее — группа.
Она открыла дверь, остановилась на пороге. Тот же самый микроскоп стоял на прежнем месте, около него на планшетке лежали приготовленные ей на просмотр микропрепараты.
— Елена Николаевна! — прямо с порога до нее донесся голос маленькой Лены. — Мы уже выполнили задание по обнаружению следов крови. Что нам теперь делать?
Она села за стол на преподавательское место. Студенты подняли головы, удивленные ее молчанием.
«Вам пока нужно просто жить, ребята, — подумала Лена. — Просто жить!»
Ноябрь 2011 г. — февраль 2012 г.