Разговор начал обретать серьезный характер, и Семен не стал отшучиваться. Ему хотелось, чтобы Маша знала о нем самое главное.
— Не знаю, что и сказать, Машенька. Зарекаться ни от чего нельзя. Я думаю, если я буду любить жену, если она меня тоже будет любить и вместе мы будем как единое целое, и она мне будет помогать, поддерживать, как настоящая подруга, то не знаю — откуда тогда могут появиться другие женщины? Зачем тогда нужна эта любовь-морковь? У нормального работающего мужчины, а такими и должны быть мужики в моем возрасте, времени на такие дела просто не остается.
— Ну, а если как удар грома, да в самое сердце? — упорствовала Маша. — Как у Марка. Что тогда?
— Да у него это совсем другое. Марик — музыкант, человек нежный, романтичный. Притом как музыкант он хочет расти и развиваться. А жена, как бы выразиться поточнее, стоит на месте. Ей профессиональный рост уже неинтересен. Она вполне грамотно играет и считает, что этого вполне достаточно. К тому же забота о детях, семье, ведение хозяйства — в этом плане замужней женщине сложнее расти профессионально. Марина не успевает участвовать в делах Марка. Более того, его стремление расти творчески она воспринимает весьма иронично. А ему необходимо, чтобы им восхищались. Он как цветок. Без полива засыхает. А у жены одно требование — семье нужны деньги. Вот он и бегает с халтуры на халтуру. То на презентациях играет, то на свадьбах у состоятельных людей. Собрал квартет из таких же горемык, и они классической музыкой создают музыкальный фон на торжествах всяких толстосумов. Знаете, какие любимые композиторы у богатеев? Моцарт и Вивальди. Что ж, музыка красивая и романтическая. Во всех отношениях приятная. Квартет Марика и в посольства приглашают на различные культурные мероприятия. Иногда на показ моды — там тоже любят живую музыку. Словом, деньги есть, а творческий рост прекратился. Получается, что жена сидит у него на шее и тянет его назад. А его нужно вдохновлять, подталкивать. Пока он играл с Викой в одном оркестре, она была его музой. А без нее ему будет тяжело. Вот он так и убивается. Но это я размышляю вслух, так представляю себе ситуацию. Могу и ошибиться.
Семен отвез Машу домой, на прощание нежно поцеловал ее в щеку.
Маша задумчиво ходила по дому, и родные ее не узнавали. Обычно если она была дома, то это сразу было заметно — она напевала, шутила, смеялась, болтала по телефону, а теперь Машу было не узнать: она тихо сидела в своей комнате и о чем-то думала.
А мысли Маши, как и всякой влюбленной девушки, были чисты и просты.
«Какой же Семочка замечательный!.. — думала она. — Чем больше с ним общаюсь, тем больше убеждаюсь, какой он разносторонний, оригинальный и независимый человек. Каждая встреча с ним открывает что-то неожиданное, какой-то новый поворот… Интересно, а какой он со своими пациентами? Какой он все-таки?..» — думала Маша, проваливаясь в крепкий сон.
Семен с трудом дождался очередного визита к своей «клиентке» Анне Степановой. Хотя он и убеждал себя в том, что каждая встреча с Анной помогает ему накопить необходимый материал для его книги, в глубине души он знал, что главное его желание — увидеть Машу. Она объявила, что приедет к подруге с самого утра и будет дожидаться Семена вместе с ней. А пока поболтает с Аней и будет отвлекать ее от печальных мыслей всеми доступными способами.
— А какие в вашем арсенале имеются способы отвлечения? — с любопытством поинтересовался Семен. Он и сам не понимал, что им сейчас движет: любопытство писателя или любопытство влюбленного.
— Например, счастливые воспоминания о нашем безоблачном детстве. Легкий треп об общих знакомых. Совместное приготовление какого-нибудь экзотического блюда. Еще я могу спеть, сплясать и рассказать сказку. Еще могу жонглировать тарелками. Но лучше все-таки пластмассовыми. Фаянсовые и фарфоровые у меня как-то не идут. Обязательно штуки три-четыре разобью. До недавних пор мы с Аней любили ходить в театры, потом разлюбили. Зато полюбили концерты симфонической музыки. Иногда ходим на выставки, показы мод… Женщины могут придумать для себя массу развлечений, лишь бы их не отвлекали мужчины.
— Что, сильно достают? — сочувственно спросил Семен, прикидывая, сколько за день случайных воздыхателей приходится отшивать Маше.
— Бывает… Но если на них не реагировать, они быстро теряют к тебе интерес и испаряются. Правда, иногда попадаются уж очень настойчивые. Один за мной тащился от Лубянки до ЦУМа. А до этого ехал со мной шесть остановок в троллейбусе. Стоял напротив и глазел, как будто я золотое яичко, а он Курочка Ряба, и все присматривается, как бы меня клюнуть. А в ЦУМе пристраивался возле меня у каждого прилавка, и взгляд у него становился все гаже и гаже. Я уж не чаяла от него избавиться. Даже стала милиционера искать, решила, что это маньяк.
— И как же вам удалось от него отделаться?
— А я ему прямо в глаза посмотрела. Очень строго. И не отводила взгляда, пока его мерзопакостные глазки не забегали, как будто я его застукала на воровстве, а потом он сбежал. Вот что значит сила женского взгляда!
— И много с вами было таких случаев? — ревниво спросил Семен.
— Много, — честно призналась Маша. — Это даже не поддается подсчету. Некоторые бьют на жалость. Дескать, сирота без роду и племени, просит обыкновенного женского участия. Или билет у него лишний в цирк, жалко, что добро пропадает. Или приглашает зайти к нему, тут рядом, у него, мол, полно всяких редкостей, как у Синдбада-морехода. А один прельщал кошечкой.
— Да это детей всякие маньяки заманивают кошечками!
— А эта кошечка не простая, а редкой породы — сфинкс. Такая, знаете, голая, лысая, с египетской мордой. Я о такой действительно когда-то мечтала. У нее температура тела 42 градуса. Представляете? В другой раз я, может быть, и клюнула бы на такую приманку, например зимой. От этой кошки хоть согреешься. Но дело было прошлым летом, когда в Москве зашкаливало за 32 градуса. Как подумала, что в такую жарынь эта киска будет на руки лезть, они все время зябнут и просятся погреться, а тут и так жара… А у нее еще и кожа липкая. Нет, думаю, что-то мне расхотелось видеть эту египетскую Нефертити.
— Когда-нибудь вы мне расскажете о всех способах, какими мужчины прельщают женщин, я их опишу в своей книге, — вырвалось у Семена, и он тут же прикусил язык. Но Маша и так уже слышала от него о его литературных опытах, поэтому ничуть не удивилась и даже радостно поддакнула:
— Да, да, напишите про них, пусть этим приставалам будет стыдно!
И вот наконец наступил тот момент, когда минута в минуту он переступил порог дома Анны. Встречать «мага и волшебника» вышли всей компанией. На лице у Ани еще блуждала улыбка, вероятно — результат стараний Маши. Сергей был невесел, на него женские шуточки не действовали. В его глазах застыла тревога. Семена встретили как старого знакомого, уже без прежнего напряжения. Наверное, опять же Маша постаралась или уже привыкли.
Анна выглядела очень хорошо. Она возбужденно суетилась, предлагая Семену сначала повесить дубленку, потом сама приняла из его рук шарф и пристроила его на вешалку.