– Шанталь никогда не причинила бы мне таких страданий. Если бы она могла со мной связаться, обязательно так бы и поступила.
Женщина нервно потеребила ярлык на сумочке. Я молча ждала продолжения.
– Прошлый год был очень тяжелым для нас. Как там говорил детектив Галиано – трудные времена? Oui [43] , трудные. Но даже когда Шанталь fait une fugue… как это сказать?
– Сбегала.
– Даже когда Шанталь сбегала из дома, она всегда сообщала, что все хорошо. Могла отказываться вернуться, не говорить мне, где она, но всегда звонила.
Мать пропавшей замолчала, глядя на старуху, что копалась в мусорной урне в соседнем треугольнике.
– Я знаю, с ней случилось что-то ужасное.
Фары проезжающей машины осветили лицо миссис Спектер, затем оно снова погрузилось в темноту.
– Боюсь, что там, в отстойнике, была Шанталь, – продолжила она через несколько секунд.
Я попыталась что-то сказать, но женщина меня прервала:
– Все далеко не всегда так, как кажется, доктор Бреннан.
– Что вы хотите сказать?
– Мой муж – чудесный человек. Когда мы поженились, я была очень молода, – быстро заговорила она. – Он на десять лет старше. В первые годы порой случалось…
Она замолчала, боясь сказать правду, но бедняжке требовалось выговориться.
– Я была еще не готова остепениться. Завела роман.
– Когда? – Я впервые начала понимать, почему я здесь.
– В восемьдесят третьем. Супруга послали на работу в Мехико, но он постоянно был в разъездах. Большую часть времени я проводила одна – вот и начала по вечерам выходить в свет. Никого и ничего не искала, просто хотела чем-то заполнить время. – Она глубоко вздохнула. – Познакомилась с мужчиной, мы начали встречаться. В конце концов у меня возникла мысль разойтись с Андре и выйти замуж за него.
Спектер снова замолчала, думая, что сказать, а что оставить при себе.
– Прежде чем я приняла решение, жена Мигеля обо всем узнала и наши отношения закончились.
– Вы забеременели, – предположила я.
– Шанталь родилась следующей весной.
– Ваш любовник был мексиканцем?
– Гватемальцем.
Я вспомнила лицо пропавшей девушки на фотографиях: темно-карие глаза, высокие скулы, широкий подбородок. Меня сбили с толку светлые волосы. Предвзятое мнение замутило взгляд.
Господи! С чем еще я могла напортачить?
– Что-нибудь еще?
– Этого недостаточно?
Она склонила голову в сторону, словно шея не могла вынести тяжесть.
– Многие обманывают супругов. – Уж это-то я знала из первых рук.
– Я прожила со своей тайной почти двадцать лет, и это был настоящий ад. – Голос ее дрожал, но вместе с тем в нем чувствовалась злость. – Так и не смогла признаться, от кого моя дочь, доктор Бреннан. Ей, ее отцу, моему мужу, кому угодно. Обман лег пятном на всю мою жизнь, отравив мысли и мечты.
Слова ее показались мне странноватыми.
– Если Шанталь нет в живых, в этом виновата я.
– Вполне естественная реакция, миссис Спектер. Вы одиноки, чувствуете вину, но…
– В январе я рассказала девочке правду.
– О ее биологическом отце?
Она кивнула.
– В тот вечер она исчезла?
– Не хотела верить, обзывала меня по-всякому. Мы страшно поссорились, и дочь убежала из дома. Больше ее никто не видел.
Минуты две мы обе молчали.
– Посол знает?
– Нет.
Я представила себе будущий отчет о костях из отстойника.
– Если в «Параисо» была ваша дочь, то, что вы мне рассказали, может всплыть.
– Знаю.
Женщина подняла голову и приложила к груди ладонь. Лакированные ногти на бледных пальцах в темноте казались черными.
– Я также знаю про труп, который нашли сегодня возле Каминальхую, хотя, к сожалению, не помню, как звали бедную девочку.
У Спектеров были хорошие источники.
– Жертва не опознана, – сказала я.
– Это не Шанталь. Так что круг сужается до трех.
– Откуда вы знаете?
– У моей дочери прекрасные зубы.
У Спектеров были очень хорошие источники.
– Шанталь ходила к зубному врачу?
– На чистку и профилактику. В полиции есть ее карточка. Увы, муж не одобряет рентгеновское просвечивание без необходимости, так что снимков там нет.
– Возможно, скелет из «Параисо» не принадлежит ни одной из девушек, которых мы ищем, – сказала я.
– Или, быть может, это моя дочь.
– У вас есть кошка, миссис Спектер?
Я скорее почувствовала, чем увидела, как она напряглась.
– Странный вопрос.
Значит, источники Спектеров все же небезупречны. Жена посла ничего не знала о находках Миноса.
– На найденных в отстойнике джинсах обнаружена кошачья шерсть. – Я не стала упоминать об образце, взятом у нее дома. – Вы говорили детективу Галиано, что у вас нет домашних животных.
– Мы потеряли нашего кота на Рождество.
– Потеряли?
– Гимов утонул. – Черные ногти плясали на черных жемчужинах. – Найдя его тело в пруду, Шанталь была вне себя от горя.
Женщина немного помолчала.
– Уже поздно, а вы, наверное, очень устали.
Встав, она разгладила воображаемые складки на идеальном сером шелке и шагнула на дорожку. Я последовала за ней.
Когда мы дошли до тротуара, она заговорила снова. В бледно-оранжевом свете уличного фонаря ее лицо приобрело прежнее выражение, свойственное жене дипломата.
– Муж кое-куда звонил. Окружной прокурор свяжется с вами, чтобы договориться, когда вы сможете заняться анализом останков из «Параисо».
– Меня к ним допустят? – ошеломленно переспросила я.
– Да.
Я попыталась ее поблагодарить.
– Нет, доктор Бреннан. Это я должна вас благодарить. Простите.
Мы молча шли дальше. Из открытых дверей баров и бистро лилась музыка. Мимо проехал велосипедист. Прошел, шатаясь, какой-то пьяница. Пробрела старушка с тележкой для покупок. Отчего-то я подумала: «Не эту ли старуху мы видели в парке?»
Когда мы подошли к отелю, к обочине скользнул черный «мерседес». Мужчина в темном костюме вышел из него и открыл заднюю дверцу.
– Буду за вас молиться.