Баркасов назвал сумму. Не такую большую, чтобы торговаться, но и не маленькую.
– Мы берем! – безапелляционно заявила Астра, не дав «коллекционеру» и рта раскрыть. – Пока оставим задаток, а остальное господин Карелин привезет через пару часов.
Тот состроил кислую мину и послушно кивнул. Берем так берем.
Баркасов просиял. Он не надеялся завершить сделку настолько легко и быстро.
– Один вопрос. – Астра повернулась к артисту с обворожительнейшей улыбкой. – Кто этот ваш приятель, который продает копию?
– Он просил, если возможно, не называть имени, – замялся комик. – Ему неловко распродавать наследие отца, но в жизни бывают сложные ситуации… безденежье. Знаете, творческие люди не застрахованы от кризисов, и…
– Кто он? Мы вслепую покупок не делаем.
Баркасов смутился, отвел глаза и пробормотал:
– Скульптор Феофан Маслов.
Астре хватало ума, чтобы не объяснять происходящее случайным стечением обстоятельств. Ничего случайного не бывает, никогда. Никаких совпадений, никаких капризов судьбы.
– Раз на нашем пути опять появился Сфинкс, пусть даже на картине, – значит, мы идем по его следу! – изрекла она.
– А как же жуки и бабочки? – не преминул поддеть ее Матвей.
Астра промолчала. Все звенья сложатся в стройную цепочку, когда придет время.
Матвей отвез Баркасову деньги и забрал картину. Он наотрез отказался вешать ее в своей квартире.
– Твой папаша заплатил, значит, полотно принадлежит тебе.
Астра не стала спорить.
– Буду переезжать на Ботаническую, заберу. А пока пусть здесь постоит.
Она забралась с ногами на диван и погрузилась в раздумья. Сфинкс… какие у него мысли, какие желания? Чего он добивается? Зачем убивает? Из мести? В назидание? Ради самоутверждения? Или, как бы цинично это ни звучало, ради удовольствия? Какие чувства он испытывает? Какие вынашивает планы? Каким будет его следующий шаг?
– Он! – прошептала Астра. – Она! Одно лицо… порок и добродетель, наслаждение и аскеза, благочестие и грех. Белые лилии – чистота и невинность. Тигровые лилии – эротический соблазн, вожделение, сладострастие. И объединяющая их смерть. Эрос… Танатос…
Множество линий сплетаются в сложный узор с невнятными образами, отголосками, шелестом, эхом… Как уловить правильный ответ в этом приглушенном хоре бормотаний, всхлипов и вздохов? Как не потеряться в этом многоцветии, в этой многоликости?
Она представила Сфинкса, который придумывает свои загадки, ударяет пальцами по клавишам, и сначала на мониторе, потом на бумаге появляются строчки, несущие смерть…
Что за головоломку получил Влас Никонов, уже не узнать.
Теплинскому пришло письмо с вариантом по мифическому образцу – детство, зрелость, старость – и электронный адрес, куда следовало отправить ответ.
Домнин удостоился короткого и мрачного вопроса. Отвечать было бессмысленно.
Что это значит? Художник больше всех провинился? Его грех не подлежит искуплению? Или что-то еще? Письмо, которое отправил ему Сфинкс, явно отличается от того, которое получил Теплинский. Почему?
– Какое послание пришло Мурату, любовнику красавицы-вдовы? – пробормотала Астра. – Это нужно узнать. Но как? Единственный вариант – Матвей.
Она вихрем ворвалась в гостиную, где он просматривал чертежи и документы на партию полиграфического оборудования.
– Ну что опять? – поднял он голову от бумаг. – Кто-то еще продает картину Кнопфа? Правильно я поступил, не возвращаясь в бюро. Вижу, ты мне не дашь поработать.
– Сфинкс хочет убить любовника Санди! – выпалила Астра, с разгону плюхаясь в кресло, которое отчаянно пискнуло.
– И пасынка тоже. Я в курсе.
– Ты так спокойно говоришь, будто речь идет не о жизни людей, а…
Матвей с сердцем бросил ручку на стол. Сегодня не его день, привести бумаги в порядок не удастся.
– Будь любезна, не ломай мебель, – невозмутимо произнес он. – Мои родители обожают эти кресла.
– Тебя волнует мебель, когда… когда…
– Когда горит Рим! Ты верно подметила.
Астра остыла. Хладнокровие Матвея подействовало на нее отрезвляюще.
– Я хочу узнать содержание письма, которое пришло Мурату… Срочно. Позвони Санди и поговори с ней.
– А если она пошлет меня подальше?
– Скажи, что ты купил копию Кнопфа и хочешь с ней посоветоваться. Потом плавно перейди на Сфинкса… Понимаешь, сама тема позволяет затронуть…
– Ладно, я понял.
– У тебя несносная привычка перебивать! – разозлилась она. – Выслушай хотя бы. Заведи беседу о смерти Теплинского, потом…
– Ладно, не учи меня.
– Что ты все «ладно» да «ладно»? Хорошо… Раз тебе не нужны мои советы, выпутывайся сам.
– Почему я терплю твои командирские замашки? – не выдержал Карелин. – Почему я продолжаю выполнять твои дурацкие указания?
– Они не дурацкие. Так ты будешь звонить Санди?
– О, черт!
Деваться было некуда, и он набрал номер сотового Александрины, нагородил чепухи про Кнофпа и картину, попросил проконсультировать. Женщина согласилась – без энтузиазма, но и без возражений.
– Где мы встретимся? – спросила она. – Чтобы дать оценку качеству копии, я должна ее увидеть. Приезжайте в галерею «Стамбул», заодно я покажу вам живопись в восточном стиле.
– Хорошо, – уныло согласился Матвей. – Я привезу картину.
– Она пригласила к себе? – округлила глаза Астра, когда закончился разговор. – Поздравляю!
– Где находится «Стамбул»?
– В Турции…
– Да не город, галерея! – взревел он. – Там выставка восточной живописи. Придется тащиться туда с картиной! Как будто мне больше делать нечего!
* * *
Баркасов со скульптором обмывали в «Ар Нуво» удачную продажу. Маслов изрядно набрался. Он бы ни за что не пошел в такое дорогое заведение, но комик пообещал, что расплатится сам с причитающихся ему процентов.
Пили виски, закусывая оливками и салатом.
– Как ты ешь эту гадость? – кривился Маслов. – Закажи чего-нибудь вкусного.
– Жареный картофель и отбивную? Уволь, дражайший. Такую тяжелую пищу мой организм принимать отказывается.
– Печень барахлит? – посочувствовал скульптор. – Так тебе и пить нельзя.
– Пить – это святое…
Маслова развезло, и Баркасов вызвал ему такси.
– Поезжай, брат, проспись. Да гляди деньги-то все не спусти на водку.