Совсем мальчишка, от силы лет восемнадцать, отметил Кирьян и тут же выстрелил в него.
Единственным, кто здесь был настоящим, так это Гривенник — закрыв голову руками, он что-то кричал.
Навстречу экипажу, щелкая затворами винтовок, из подворотни выскочило четверо красноармейцев.
— Разворачивай! — срывая голос, крикнул Кирьян.
Кучер круто развернул повозку. Сливаясь в единый звук, грохнули два выстрела. Пули провизжали над головой. Кирьян инстинктивно пригнулся.
Экипаж, разворачиваясь, встал на два колеса, грозя опрокинуться набок, Кирьян успел увидеть, что Копыто вытащил из кармана гранату и швырнул ее в набегающих чекистов. Пролетка, сильно раскачиваясь, ударилась ободами об угол и грохоча свернула к Варварке. Уж там-то можно затеряться.
* * *
— То, что не удалось взять ни Кирьяна, ни Егора Копыто, — это наш провал! Мы должны его немедленно исправить! Приказываю усилить патрулирование. Перекрыть все выезды из города. Не исключено, что Кирьян может попытаться уехать поездом, а поэтому нужно блокировать все железнодорожные вокзалы. Досматривать всех и каждого. Всем понятно? — строго спросил Сарычев, посмотрев на чекистов.
— Так точно!
— Приступить к исполнению! И еще вот что, — строгим голосом наказал Сарычев, повернувшись к оперативникам, — постарайтесь не выпячиваться, вы должны быть людьми из толпы, а то спугнете. Он — зверь осторожный, опытный.
* * *
На молодого мужчину, стоящего на перроне, Петр Самохин обратил внимание сразу же, как только вошел на вокзал. От других пассажиров, состоявших в своем большинстве из крестьян и торговцев, он отличался одеждой. Дорогое длинное драповое пальто, кожаная кепка, вместо сапог — добротные ботинки на кожаной подошве.
Несмотря на круговерть, царившую на вокзале, он не смешивался с толпой, да и окружающие сторонились его.
Холеное лицо мужчины выглядело непроницаемым, вот только глаза с пренебрежением посматривали на окружающее.
С первого взгляда было понятно, что на вокзале он человек случайный. Такому типу впору разъезжать по Москве на рысаках и, пощелкивая пальцами, останавливаться у крыльца столичных ресторанов. А он стоит тут, на пыльном перроне.
По внешнему виду коммерсант, а то и жиган.
В нынешнее время это так тесно переплетается, что порой неотделимо одно от другого.
— Посмотри на того парня, — кивком показал Самохин Кравчуку на молодого мужчину. — Что-то он ведет себя как-то не так.
— Я его тоже приметил, — согласился Федор. — У него глазки так и забегали, когда ты на него посмотрел.
— Не смотри на него, отвернись, — негромко сказал Петр. — Будем проходить мимо, тогда и возьмем. Только будь осторожен, он через пальто может пальнуть. Идем?
— Пойдем, — сказал Кравчук, откинув недокуренную папиросу.
Боковым зрением он заметил, как лицо франта вдруг приняло жестковатое выражение, а правая рука медленно поползла во внутренний карман.
— Григорий! — неожиданно крикнул Петр, помахав рукой. — Чего ты стоишь? Мы тебя уже давно ищем. К нам иди! — Поймав недоуменный взгляд Кравчука, он продолжал: — Ну чего ты головой крутишь? Мы здесь.
Рука франта застыла на половине пути, а длинные холеные пальцы нервно поправили отворот пальто. Чуть приподняв голову, он посмотрел в ту сторону, куда смотрел Самохин, пытаясь отыскать среди толпившихся на перроне пассажиров неведомого Григория. В это самое мгновение, стараясь не упустить из внимания руку, державшую отворот, Петр бросился на франта и, сбив его с ног, прижал к земле.
— Лежать! Чека! — крикнул Кравчук, размахивая пистолетом. — Документы!
— В чем дело? — недовольно прохрипел ошеломленный франт. — Вы меня приняли за кого-то другого.
— Поднимайся, — потянул Самохин его за воротник. — А теперь документы.
Франт потянулся к карману.
— Руки за голову! Я сам достану.
Вокруг них образовалась плотная толпа. По тому, как колыхнулся первый ряд собравшихся, становилось ясно, что задние наседают. Понятно — до отправления поезда минут сорок, а тут такое развлечение. А если кого застрелят, так будет что пообсуждать в дороге.
— Разойдись! — крикнул Кравчук, махнув пистолетом. — Разойдитесь, граждане!
Первые ряды потеснились.
— Вот так, граждане. Еще, еще!..
Петр привычно обшарил карманы длинного пальто:
— Ого, что-то тяжелое.
— Это портсигар, — процедил сквозь зубы франт.
— Сейчас поглядим. — Сунув руку в карман, Самохин вытащил тяжелый серебряный портсигар. — Точно, не соврал… А здесь что у тебя? — ощупал он пальто спереди.
Франт слегка подался вперед.
— А ну не дергаться! — сурово предупредил его Кравчук. — А то я тебя быстро продырявлю.
— Пальто расстегни.
Тонкие пальцы франта нервно пробежали по пуговицам, пальто распахнулось.
— Не дергайся. Ноги шире. Вот так!
Петр уверенно сунул руку во внутренний карман пальто и вытащил револьвер.
— Хм… А это, по-твоему, коробок спичек?
— Так получилось, — неловко принялся оправдываться франт. — Время сейчас неспокойное, мало ли… А так показал, и сразу разговор кончен. Да он у меня и не стреляет. Хотите покажу! — протянул он руку.
— Назад! — придержал его Кравчук. — А теперь руки за спину. Вот так, пошел! Ну чего столпились, товарищи? — прикрикнул он на толпу, которая, казалось, сбежалась сюда со всего вокзала. — Ничего особенного не произошло. Всем расходиться!
Белобрысый красноармеец привел в кабинет молодого мужчину в длинном пальто и дорогом темно-коричневом костюме. Тот держался уверенно, с подчеркнутым равнодушием.
— Садитесь, — указал Сарычев на стул напротив своего стола.
Поблагодарив легким кивком, задержанный уверенно сел.
Раскрыв паспорт, Сарычев прочитал:
— Сеничкин Владимир Петрович. Что же это вы с оружием-то ходите? Неужели порядков не знаете? Время сейчас непростое. За такое очень строго могут спросить.
— Да бес попутал! — в отчаянии воскликнул Сеничкин. — Во дворе валялся. Ну я его и поднял. Хотел в милицию отнести, а потом забыл.
— А карман-то не оттягивало? Все-таки не пять копеек.
— Да разве думаешь об этом? Лежит себе, ну и ладно.
— И куда же вы направляетесь, Владимир Петрович?
— В деревню, тетку надо навестить.
— А в какой деревне она живет?
Подбородок Сеничкина чуть дрогнул, но ответил он уверенно: