Разве можно их сравнивать?!
Он – талант, каких мало, почти гений, это всеми признано, а она…
Кто она такая?!
Никто.
Тогда почему она открывает его, и только его концерт?
От ярости темнело в глазах.
Дима торопливо потянулся к ним, чтобы протереть, наткнулся пальцами на очки, сдернул и зло бросил на соседнее сиденье.
Как он забыл, что мчится на машине ночью, не снимая очков?
А еще надо позвонить Инне и потребовать объяснений: кто посмел договориться о выступлении бездарной певички Мишель на его вечере.
До гостиницы было уже недалеко.
Дима полез в карман, где в крохотном пакетике еще осталась одна таблетка. Принять? Но тогда он точно не уснет…
Плевать.
Лучше не поспать еще несколько часов, чем скрипеть зубами от злости.Луна, яркая и неправдоподобно большая, висела прямо над головой.
Дорога впереди была совершенно пуста, окруженная склонившимися над ней деревьями. Гостиница пряталась в парковой зоне у искусственного озерца, скрытая от любопытных глаз. Здесь любили отдыхать политики и заезжие знаменитости, отчего отель имел статус закрытой территории.
Из приемника голосила бывшая любовь с громким именем Рокси, рассказывая всему миру про суку-сволочь-одиночество, и ее хрипловатый голос впервые показался раздражающим, как воронье карканье. Дима вытащил пакетик из кармана, подцепив его за уголок. Он оказался открытым, и как только Дима извлек его наружу, розовая таблетка выскользнула и юркнула куда-то вниз.
– Блин! – крикнул Дима и включил свет в машине.
Пропажа нашлась сразу. Она преспокойно лежала на резиновом коврике у пассажирского сиденья.
Дима потянулся к ней, почти достав кончиками пальцев. Словно издеваясь, таблетка отодвинулась еще дальше, буквально на пару миллиметров, однако этого хватило, чтобы сделать ее недосягаемой.
– Б…ь, зараза такая, – прошипел Дима и снова потянулся к таблетке, изогнувшись всем телом.
На этот раз попытка оказалась удачной.
Схватив таблетку, Дима выпрямился.
Что-то темное метнулось через дорогу.
Он не сразу понял, что произошло, но автоматически нажал на тормоза.
Машину занесло.
Темное шевелящееся пятно рванулось навстречу, а потом пропало с глаз, и в ту же минуту автомобиль подбросило вверх, словно на ухабе, да так, что даже луна подпрыгнула.
Завизжав тормозами, машина наконец остановилась.
Подушка безопасности с хлопком ударила в лицо. Спустя мгновение Дима, тяжело дыша, тупо уставился перед собой, не в силах понять, что произошло.
Он бросил взгляд в зеркало, увидев валявшуюся на дороге темную тушу.
Собака, что ли?..
Дима вывалился наружу. В груди болело от сдавившего ремня. Дорога была пуста, и лишь в километре, где виднелись огоньки фонарей отеля, слышались какие-то голоса, музыка и смех полуночников.
Он прищурился, не решаясь подойти ближе.
Ну да, точно собака, вон лапу видно… И здоровая какая. Дог или этот, как его, ротвейлер.
Блин блинский, ну как же так?!!
Машина урчала мотором, и этот звук как-то странно успокаивал.
Дима сжал кулаки. Ему что-то мешало. Поднеся руку к глазам, он увидел, что все еще сжимает в руке грязную розовую таблетку. Сглотнув, он нерешительно поднес ее ко рту, а потом, ощутив рвотный спазм, отшвырнул в сторону.
От лежащего животного в Димкину сторону тек черный масляный ручей, сверкающий антрацитовыми бликами. Убеждая себя не быть размазней, он нерешительно двинулся назад, по следам тормозного пути, оставленного сожженными покрышками. Разбросавшая лапы собака вдруг стала размываться, словно воспетые киношниками оборотни.
Круглый блин луны смотрел вниз с грустным сожалением.
Антрацитовый ручеек отливал по краям красным…
Дима, не способный даже пошевелиться, пялился вниз. Вот, вот, сейчас кости с хрустом начнут менять свою форума, шерсть втянется внутрь, а под рукой ни серебряной пули, ни осинового кола…
В животе вдруг что-то забурлило и понеслось вверх клокочущей жижей.
Он успел отскочить в сторону, прежде чем его вырвало.
Способность соображать пришла через пару минут, когда он вспомнил, где находится.
Дима встал, потряс головой, словно лошадь, и вернулся назад.
Фанатка, которую он видел на концерте, лежала на асфальте, гротескно разбросав ноги. Ее неестественно вывернутое лицо смотрело на луну тусклым мертвым взором. Неподалеку валялась черная туфелька.
Всхлипывая, Дима схватил тело за лодыжки и потащил в сторону, вниз с шоссе, стараясь не смотреть, как голова на сломанной шее бьется о кочки, оставляя на траве кровавый след.Казалось, что прошла вся ночь, и кабы не луна, что издевательски ухмылялась с небес, да часы в мобильном, Дима ни за что бы не поверил, что прошло всего двадцать минут.
Над ухом зудели злые весенние комары, голодные и ядовитые. От них на коже потом вспухали красные шишки, которые приходилось замазывать тоном. Но внешний вид волновал его сейчас меньше всего.
Удерживая мобильный в потной ладони, Дима колебался: позвонить или не позвонить?
Ему было страшно.
За несколько месяцев он привык сваливать проблемы на Инну, которая разруливала все с легкостью и даже каким-то мазохистским изяществом, словно ей нравилось решать трудные задачи.
Дима иногда подозревал, что проблемы она создает сама, чтобы потом все мастерски разрулить…
Но на сей раз решить задачку будет нелегко!
Это тебе не банальная арифметика, тут все так непросто, ой как непросто. Из пункта А в пункт Б выехал гражданин Д и случайно переехал гражданку П…
«П» следует понимать как поклонница, а не покойница, хотя в данном случае это одно и то же.
«Д» можно понимать не только как Дима, но и как «дебил», а еще «денегерат»! Кайфа ему захотелось, не мог до отеля потерпеть…
Позвонить или нет?
Если бы Инна поехала с ним, вопросов бы не возникло.
Во-первых, потому что она никогда бы не допустила, чтобы концерт задержали из-за какой-то рыжей проститутки. Во-вторых, даже если бы эта ненормальная выскочила на дорогу и попала под колеса, Инна что-нибудь придумала бы…
Но она не поехала, отправив вместе с Димой идиота-администратора, который напился еще в самолете, а вечером буравил мутным взглядом обеденный стол, наливаясь до краев крепчайшим кофе.
Толку от кофе не было, в итоге на концерт Дима поехал один.
Луна нависала над головой.
Рядом шумели деревья, словно что-то шепча, а из травы, темной, как морские водоросли, вроде бы смотрели чьи-то светящиеся глаза. Чернильная ночь давила в виски, как ствол нагана. Колени тряслись от ужаса.