И вот теперь все прояснилось — и дверь, и пароль, и неверный ответ. Допился Вова до чертей, по научному говоря, до галлюцинаций или до делирия, что в народе именуется «белочка». И главные симптомы налицо: весь в поту, рожа красная, руки дрожат, но дрожащими руками, если в них топорик, пусть даже тупой, зажат, можно столько дел понаделать, только держись…
У Вовы слова с делом не расходились, и на чужого, что пришел по его душу, обрушился он со всей отвагой, на которую был способен. Макс мельком подумал, что там, на небесах, кто-то все же есть — и этот кто-то послал навстречу охотнику на чертей Алтынову не старика, что раз в день сползал с пятого этажа и брел в магазин, не одинокую тетку, что жила на третьем этаже, не ребенка, а его, Макса Еланского.
Присесть он успел в последний момент — топор врезался в дверной косяк, застрял в нем, а во все стороны полетели щепки. Вова, как Геракл, одной левой выдрал топор из старого сухого дерева, ухватился за оружие обеими руками, занес его над головой, одновременно напоминая силам ада, что просто так сдаваться не намерен и душу свою продаст дорого, так дорого, что князю тьмы всех богатств мира не хватит. Занес, обрушил на дверь подъезда, вернее, на то место, где только что стоял Макс.
Он увернулся, ушел вбок и с силой пнул Алтынова ногой в отвислое брюхо. Вова охнул, выдрал топор из раскуроченной двери, разогнулся и ударил в ответ, держа топор плашмя. Макс отпрыгнул к стене, топор просвистел в паре сантиметров от живота и снова врезался в косяк. Дерево хрустнуло, от стойки отвалился хороший кусок, упал Вове под ноги, тот отшвырнул деревяшку и примеривался к следующему удару.
— Вова! — крикнули сверху. — Вовочка, не надо! Иди домой, Вовочка!
Это надрывалась Маринка — в длинном пестром халате она суетилась на площадке первого этажа аккурат напротив почтовых ящиков с выдранными дверцами и напоминала Максу сейчас полезное в хозяйстве приспособление, именуемое «баба на чайник». Нескладную тряпичную игрушку, что, оживши, скачет бестолково на одном месте, трясет подбородками и призывает потерявшего разум мужа опомниться и вернуться в лоно семьи.
— Дурак ты, Вова, — сказал Макс, не сводя с алкоголика глаз, — кто ж так чертей ловит? Их много, ты один — силы не равны, сам посуди. Их картечью надо или сеткой, как плотву. Пока одного ловишь, десяток тебя дома ждет, водку твою допивает.
Разумный довод не помог, Вова вошел в раж, ринулся на Макса с поднятым оружием, заревел что-то вроде: «Сгинь, нечистый!», налетел, грохнул топором по стене. И сам повалился, как старый шкаф, рухнул всей тушей на пол, крепко, до нехорошего гула и стука, приложившись затылком об пол. Макс успел присесть и дернуть горячечного на себя за коленки — старый прием, еще по армии известный, и действовал всегда безотказно. Обычно противника шокировал необъяснимый факт: только что оппонент был здесь, и вот его уже нет. Но разбираться некогда — пол, или что там внизу окажется, больно бьет по затылку, на том все обычно и заканчивается.
Так вышло и в этот раз, Алтынов затих, неподвижно громоздился на полу и слабо ворочал башкой точно до приезда полицаев и немногословных людей в белых халатах. Те поняли все без слов, Вову перевернули на живот, скрутили руки и утащили в карету «Скорой», следом шел мрачный, уставший полицай с топором в руке, за ним семенила Маринка, ревела в голос и причитала:
— Как же так, он же заслуженный человек, инженер-механик, конструктор! У него образование высшее, стаж работы двадцать пять лет начальником цеха был, он людьми руководил! У него звание «заслуженный машиностроитель», по указу президента присвоено! Отпустите, он больше не будет!
Максу вдруг показалось, что Маринку саму надо спеленать и отвезти следом за муженьком в отделение для буйных. Только не тех, кого «белочка» накрыла, а других, с манией величия, и даже поразился, как ловко на ходу она сочинила легенду для своего супружника. Как с листа читала и врала при этом — знал он эту семейку, недолго, но хорошо знал, этот заслуженный за полгода водки столько выжрал, сколько Макс за все свои прожитые тридцать пять лет не успел, а случаев и возможностей было — завались. Но ничего не сказал, посмотрел «Скорой» вслед и пошел по стертым грязным ступенькам к себе, на четвертый этаж, благо путь был свободен.
До квартиры добрался без приключений, вошел, закрыл дверь на ключ. Появилась у него эта привычка только здесь, раньше не думая хлопал дверью и шел по своим делам. А теперь подергал даже, убедившись, что не откроется сама или от сквозняка, разделся и пошел в кухню.
Мобильник лежал там, где его Макс полчаса назад и забыл, — на столе. И ни звонка за это время не было, ни эсэмэски, ни единой весточки из внешнего мира не прилетело. И ни радовало это, ни огорчало, Макс по этому поводу никаких эмоций вообще не испытал. Открыл помятую газету, нашел нужное объявление, взялся за телефон и принялся набирать номер. Попытка не пытка, как говорится, и за спрос денег не берут, он просто поговорит с человеком на том конце линии. Может, что и выгорит, а может, и нет, как не выгорело и месяц назад, и полтора, и неделю назад, когда ту же самую газету, только свежий номер правда, без приключений домой доставил.
Выходила она раз в неделю и помимо отредактированных сплетен, выдаваемых журналистами за местные новости, содержала в себе и кое-что полезное, а именно объявления из разряда «требуются на работу». Макс эти страницы регулярно и вдумчиво изучал, бывало, что и звонил по одному-двум, но разговор быстро заканчивался, и до собеседования дело не дошло ни разу. Но надежды Макс не терял, оставшиеся от продажи московской недвижимости копейки тратил более чем осмотрительно, но и те уже подходили к концу. За полгода он успел проесть почти все накопления, хоть и покупал самую простую еду и на машине редко куда выезжал. Поставил ее под окнами и смотрел из окна третьего этажа, смотрел и ждал, когда все изменится. Работа была нужна позарез, как и деньги, да и сидя дома в одиночестве он порядком одичал. Не в полном одиночестве, впрочем, но дела это не меняло.
В трубке звучали длинные гудки, Макс решил досчитать до семи и отбиться. Бывало и так, что указанный в газете телефон не отвечал или абонент оказывался вне зоны действия сети. Макс держал трубку и посматривал в газету, в который раз перечитывая объявление: «Требуется водитель на своей машине». Нормальное предложение и работа нормальная, не сидеть целыми днями в офисе, пялясь в пыльный монитор. Хорошая работа — дорога, события, перемена места и деньги предлагаются неплохие, да вот только не про его честь эта благодать, как сейчас выяснится.
Трубка ответила неприятным мужским тенорком, Макс поздоровался и сказал, что звонит по объявлению. Дальше пошел ряд обязательных вопросов: сколько лет, есть ли опыт и машина, что является необходимым условием. Возраст, опыт и все остальное работодателя устроили, и Макс сам себе не поверил, когда услышал:
— Приезжайте, поговорим. Можете сегодня?
От радости аж горло перехватило, Макс кашлянул, прикрыв ладонью трубку и в темпе соображая: сказать сейчас или при встрече? Потом вспомнил, что денег осталось в обрез, что ехать — это тратиться на бензин, и, решив не делать лишних движений, сказал, уже зная, что услышит в ответ: