В столовую вошли четыре белокурых раба. Один из них держал поднос, на котором был заяц с крыльями, другой нес поднос, где в глиняной посуде, до самого верха наполненной соусом, плавали разноцветные рыбы. Другие двое, сгибаясь под тяжестью, держали на серебряном подносе огромного запеченного кабана, к бокам которого жались поросята, вылепленные из теста.
– Пожалуйста, гости мои, – широким жестом Тиберий показал на расставленные угощения.
– Мне еще не доводились видеть зайца с крыльями, поэтому я начну с него, – произнес сенатор Макрон.
– Уверяю тебя, сенатор, ты не разочаруешься, – заверил император.
– Я бы предпочел кабана. Знаю, что твои повара преуспели в выпечке кабанов.
– Это уж точно! Лучше их никто не справится во всей империи, – кивнул Тиберий. – Выбирай, какой ты хочешь, кусок, – протянул он Калигуле большой нож.
– Пожалуй, я бы начал с грудки, – проговорил Гай Цезарь Калигула и, воткнув нож, принялся вырезать мясистый кусок.
Вдруг отпрянув, он от неожиданности отбросил нож в сторону, – из разрезанного бока кабана в столовую вылетело четыре дрозда. Охотники, незаметно вошедшие в комнату, умело выпустили стрелы по порхающим мишеням.
Радости Тиберия не было предела. Ухватившись за живот, он долго хохотал над незадачливым Калигулой, вытирая проступившие слезы.
Гай Цезарь Калигула нахмурился:
– Я думаю, это не так смешно, как может показаться.
– Ха-ха-ха, – император Тиберий никак не мог справиться с обуревавшим его весельем. – Не обижайся на старика. Знаешь, я тут живу как отшельник, и вот такие милые шутки позволяют мне справляться с одиночеством. Приходится как-то развлекать себя, чтобы не одичать в этой глуши, – почти всерьез пожаловался император.
Калигула невольно хмыкнул:
– Глядя на то изящество, что тебя окружает, я бы никогда не подумал, что нахожусь в глуши. Впрочем, на тебя я не обижаюсь, я давно привык к твоим шуткам.
Макрон, отодрав крылышки, с наслаждением обгладывал косточки.
– Может, ты все-таки попробуешь мясо кабана? – сказал Тиберий. – Уверяю, оно очень вкусное.
Гай Цезарь Калигула отрицательно покачал головой и посмотрел на Макрона, который не страдал отсутствием аппетита.
– Спасибо, Тиберий, что-то не хочется.
– Право, я чувствую себя очень неловко. – Глядя на Тиберия, буквально расплывшегося от веселья, в это было трудно поверить. – Вы пришли ко мне в гости, а я тут разыгрываю какие-то шутки. Я хочу загладить свою вину.
Тиберий дважды хлопнул в ладоши. Дощатый потолок раздвинулся, и с него на стол стали спускаться две корзины, накрытые материей.
– Возьмите, гости, – очень серьезно произнес Тиберий. – Это ваше.
– Что-то уже и не верится, – недоверчиво пробурчал Гай Цезарь Калигула. – Мы сейчас возьмем твои корзины, а из них выпорхнет какое-нибудь воронье.
– Я чувствую неловкость, – Тиберий изобразил нечто похожее на смущение. – Я даже не знаю, как загладить свою вину. Может случиться непоправимое, если подданные перестанут доверять своему императору. Возьмите, я настаиваю.
Не без опаски Калигула пододвинул к себе корзину – от этого чудаковатого старика можно ожидать чего угодно. Не исключено, что в ней прячется клубок ядовитых змей. Приподняв материю двумя пальцами, он осторожно, опасаясь неведомого, принялся стаскивать ее с корзины. Лицо невольно растянулось в улыбке, когда он увидел императорский подарок – это была туника из аталийской ткани, изготовленная из тончайшей золотой проволоки.
– Не ожидал, – вымолвил Калигула, не в силах оторвать взгляда от дорогого подарка. – Ткань просто великолепная, более совершенной вещи мне встречать не приходилось.
– Рад, что эта туника тебе понравилась, – снисходительно кивнул император. – Другой такой аталийской ткани ты не встретишь во всей Римской империи. Признаюсь, эту ткань я заказывал для себя, но все-таки решил подарить ее тебе. Только пообещай мне кое-что взамен…
Не удержавшись, Калигула поднял ткань, засверкавшую в руках под солнечными лучами.
– Исполню все, что ты желаешь, – легко пообещал Гай Цезарь Калигула.
– Уверен, что скоро ты сменишь меня и станешь императором Рима…
– Тиберий, об этом не стоит говорить, ведь…
– Не следует перебивать меня, – мягко напомнил Тиберий. – А потом, я не только император, но еще и старик.
– Извини, Тиберий, – сдержанно покаялся Калигула.
– Обещай мне в день своей коронации надеть эту тогу.
Тиберий смотрел пристально и прямо. Несмотря на преклонный возраст, он не потерял политического чутья и беспощадно расправлялся с каждым, кто вставал на его пути. Так что, сражаясь за трон, он погубил не меньше жизней, чем в открытом бою на поле брани.
Калигулу едва не передернуло от страха: а что, если это еще одна проверка на лояльность старому плуту? Стоит ему только изъявить согласие, как тотчас из соседней двери выйдут рабы и по сигналу Тиберия задушат его подушками. Все это произойдет на глазах у флейточного оркестра, стоящего на хорах, на глазах сенатора, с увлечением поедающего зайца.
Даже если сенат повелит учинить расследование по поводу его столь внезапной смерти, они в один голос будут утверждать, что он поперхнулся кабаньей щетиной.
Поговаривают, именно Тиберий убил Германика, своего племянника и отца Калигулы, так что же ему стоит уничтожить внучатого племянника?
– Меня не будет, но меня будет тешить мысль о том, что ты вспоминаешь меня.
– Я не могу тебе обещать, Тиберий, потому что я просто… я просто никогда не стану императором.
В глазах старика просветлело. Или ему только показалось?
Император развел руками:
– Вижу, ты непреклонен. Но, надеюсь, мы еще вернемся к нашему разговору в самое ближайшее время. Макрон, – повернулся Тиберий к сенатору, – а почему ты не открываешь свою корзину? Или, может, ты думаешь, что я велел набросать в нее дохлых жаб? – Губы императора брезгливо поморщились.
– Император, я приму от тебя любой подарок, – поспешно заверил Макрон, убирая с корзины покрывало.
На желтом шелке лежало два золотых браслета, украшенных изумрудами.
– Император, – выдохнул восторженно сенатор, – твоя щедрость не знает границ.
– Не стоит меня благодарить, – вяло отмахнулся Тиберий, – это всего лишь малая часть того, что я мог бы тебе предложить за твою верную службу. Я знаю, ты очень любишь свою жену, так что пускай один браслет достанется тебе, а другой передашь ей.
– Она будет очень рада такому щедрому подарку императора, – почтительно поклонившись, ответил сенатор.
– Что-то вы заскучали, друзья мои, – бодрым голосом проговорил Тиберий. – Ах да, совсем запамятовал, ведь мой внук любит устрицы.