— Это много кукурузы.
— А еще соевые бобы и люцерна. Мы меняем посадки.
— Вы купили часть земли Дунканов?
— Сто акров. Очень симпатичный кусок. Он находился чуть в стороне. Тогда это выглядело вполне разумным решением.
— И как давно это было?
— Почти тридцать лет назад.
— Значит, первые пять все шло хорошо?
— Я не стану рассказывать, что произошло.
— Думаю, вам стоит со мной поделиться, — настаивал Ричер. — Вы же хотите.
— А вамзачем?
— Вы не забыли, что Дунканы послали ко мне трех футболистов? Я хочу понять почему.
— Из-за того, что вы разбили нос Сету Дункану.
— Я разбил в своей жизни немало носов. Однако никто не посылал ко мне бывших атлетов.
Дороти разлила кофе и поставила чашку перед Ричером. В кухне стало тепло от плиты. Складывалось впечатление, что оно продержится весь день.
— Двадцать пять лет назад Сету Дункану было восемь.
— И?
— В этой части округа образовалась маленькая община. Конечно, мы все жили довольно далеко друг от друга, но школьный автобус нас сблизил. Все всех знали. Дети играли вместе — большими группами, то в одном доме, то в другом.
— И что?
— Никто не любил ходить в дом Сета Дункана. В особенности девочки. Зато Сет предпочитал играть именно с ними.
— А почему он им не нравился?
— Никто ничего не говорил вслух. В таком месте, как наше, и в те времена подобные вещи было не принято обсуждать. Но все чувствовали, что там происходило нечто неприятное. В то время моей дочери было восемь. Как Сету. У них даже дни рождения рядом. Она отказалась ходить туда играть. И прямо мне об этом сказала.
— И что же там происходило?
— Я же вам говорила — все помалкивали.
— Но вы знали, — заметил Ричер. — Ведь так? У вас была дочь. Возможно, вы не могли сказать вслух, но вы знали.
— У вас есть дети?
— Насколько мне известно — нет. Но я был полицейским в течение тринадцати лет. И всегда оставался человеком. Иногда люди знают подобные вещи.
Дороти кивнула. Ее простое и грубое лицо немолодой женщины раскраснелось от тепла и еды.
— Полагаю, теперь это назвали бы неуместными прикосновениями.
— Со стороны Сета?
Она снова кивнула:
— А также его отца и обоих дядей.
— Это ужасно.
— Да, так и было.
— И что вы сделали?
— Моя дочь больше никогда не ходила в тот дом.
— Вы обсуждали это с соседями?
— Сначала — нет, — ответила Дороти. — А потом вдруг заговорили все. Ни одна девочка больше не хотела туда ходить.
— Неужели никто не поговорил с матерью Сета?
— У Сета не было матери.
— Почему? Она ушла?
— Нет.
— Умерла?
— Ее не существовало в природе.
— Но так не бывает.
— Ну, если только в биологическом смысле. Джейкоб Дункан не был женат. Его никогда не видели с женщинами. Более того, ни одного из Дунканов никогда не видели с женщинами. Их собственная мать умерла довольно давно. Все знали только Старика Дункана и троих его сыновей. Потом братья остались без отца. А вскоре Джейкоб привел в детский сад маленького мальчика.
— И никто не спрашивал, откуда взялся мальчик?
— О нем судачили, но никогда не задавали вопросов. Все были слишком вежливыми, слишком сдержанными. Наверное, мы считали, что Сет — их дальний родственник. Ну, вы знаете, сирота и все такое.
— И что дальше? Вы перестали водить в их дом своих детей и это привело к неприятностям?
— Так все началось. Люди сплетничали, шептались. Дунканы оказались в полном одиночестве в нашем маленьком сообществе. В полной изоляции. Им это не нравилось.
— И они отомстили?
— Не сразу.
— Когда?
— После того, как исчезла одна маленькая девочка.
Роберто Кассано и Анджело Манчини вернулись во взятую напрокат «Импалу» и завели двигатель. Встроенная навигационная система в машине стоила пару лишних долларов в день, но пользы от нее не было никакой. На экране появлялось несколько тонких красных линий, похожих на детские каракули на листе бумаги, — и всё. Дороги не имели названий, только номера или вовсе ничего. Вместо большинства карт возникало одно белое пятно. Те же, что удавалось загрузить, оказывались неточными или неполными. Даже перекрестки не были отмечены. Как в Вегасе, который рос так быстро, что компании спутниковой навигации не успевали отслеживать изменения. Поэтому Кассано и Манчини привыкли ориентироваться традиционным образом. Они записывали указания местных жителей, пытавшихся быть максимально точными, чтобы избежать возможных неприятностей, после того как их начинали избивать. Больше всех старался Рыжий из мотеля — после первых двух ударов. Не вызывало сомнений, что он совсем не герой.
— Налево сразу после парковки, — прочитал Манчини вслух.
Кассано свернул налево.
Дороти поставила третий кофейник. Она прополоскала его, наполнила водой и включила.
— У Сета Дункана возникли проблемы в школе. Его начали дразнить. Восьмилетние мальчики могут быть очень жестокими, когда объединяются в банды. Наверное, они чувствовали, что его можно обижать, — очевидно, слышали, о чем говорили шепотом родители. И никто из девочек не хотел иметь с ним дело. Они не только отказывались приходить к нему домой, но всячески старались его избегать. Таковы дети. За исключением одной девочки. Родители вырастили ее доброй и склонной к состраданию. Она не ходила к нему домой, но разговаривала с ним. И однажды она исчезла.
— Что было дальше? — спросил Ричер.
— Ужасно, когда случаются подобные вещи. Вы себе не представляете. Сначала наступает период полного безумия, когда все волнуются и не могут заставить себя поверить в худшее. Первые два-три часа кажется, что она где-то играет, собирает цветы, заблудилась, но обязательно вернется. Конечно, тогда ни у кого не было сотовых телефонов. Даже обычные имели не все. Когда выяснилось, что девочка пропала, все сели в машины и стали ее искать. А когда наступила ночь, вызвали полицейских.
— И что сделали полицейские? — спросил Ричер.
— Всё, что могли. Они очень старались. Прошли от дома к дому с фонариками и громкоговорителями, попросили всех обыскать амбары и сараи, всю ночь разъезжали по округе, когда рассвело, привезли собак, вызвали полицию округа, привлекли национальную гвардию и вертолет.
— Ничего?
Женщина кивнула.