— Благодарю, — сказал он, повесил трубку и стал набирать новый номер.
Портье «Марриотта» сказал, что бар существует, но находится в десяти милях к северу, за границей города, на левой обочине двухполосного шоссе, и называется «Тюремный блок». Очень приятное место с разумными ценами, и да, там открыто допоздна, можно вызвать такси, и он с радостью для него это сделает.
Менее чем через пять минут человек Махмени уселся на виниловое заднее сиденье древнего «Шевроле Каприс», и водитель, проехав по улице Макнолли, свернул направо.
Доктор взял трубку намного быстрее, чем Винсент.
— Мне нужен телефон Элеонор Дункан, — сказал Ричер.
— Ричер, где вы? — спросил доктор.
— Я не в городе.
— Вы возвращаетесь?
— Вы без меня скучаете?
— Я не сказал Дунканам про «Кадиллак».
— Молодец! Сет уже дома?
— Когда я уходил, он был у отца.
— Он там останется?
— Говорят, он часто у него ночует.
— Вы в порядке?
— Все не так уж плохо. Я воспользовался пикапом. «Кукурузник» меня поймал.
— И?
— Ничего особенного. Так, одни слова.
Ричер представил себе доктора, стоящего в коридоре или на кухне, трясущегося и поглядывающего в окна и проверяющего двери.
— Вы не пили?
— Немного, — ответил доктор.
— Немного?
— Боюсь, что в последнее время лучше не бывает.
— Мне нужен телефон Элеонор Дункан.
— Он отсутствует в справочниках.
— Мне это известно.
— Она не принадлежит к телефонному дереву.
— Но она ваша пациентка.
— Я не могу.
— Насколько серьезны неприятности, которые могут вам грозить?
— Дело не в этом. Речь идет о соблюдении врачебной тайны. Вы же сами говорили, что я дал клятву.
— Мы делаем омлет, — сказал Ричер. — Придется разбить несколько яиц.
— Они узнают и придут за мной.
— Если до этого дойдет, я скажу, что у меня был другой источник.
Доктор немного помолчал, вздохнул и назвал номер.
— Благодарю, — сказал Джек. — Берегите себя. И передавайте привет жене.
Он повесил трубку, набрал очередной номер, услышал новые гудки, знакомое электронное урчание, но теперь оно доносилось из другого места — из перестроенного фермерского дома, выдержанного в пастельных тонах, с дорогими коврами и картинами. Ричер решил, что Сет возьмет трубку, если сидит дома. Пожалуй, у них все должно быть устроено именно так. Однако он не сомневался, что Сета дома нет. У Дунканов возникло сразу два вида проблем, и они будут держаться вместе до тех пор, пока не разберутся с ними. Значит, Элеонор дома одна и возьмет трубку. Или нет. Может быть, она не станет подходить к телефону, что бы ни думал о человеческой природе бармен, находившийся в тридцати футах от Ричера.
Она взяла трубку.
— Алло? — сказала Элеонор.
— Сет дома? — спросил Ричер.
— Ричер? Где вы?
— Не имеет значения. Где Сет?
— У отца. Я не жду его сегодня домой.
— Это хорошо. Вы еще не ложились спать? Вам не нужно одеваться?
— Почему вы спрашиваете?
— Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.
Старое заднее сиденье «Шевроле Каприс» имело форму двух отдельных ковшей, но не по замыслу дизайнеров, а в результате воздействия времени. Человек Махмени устроился справа, за передним пассажирским сиденьем, и наклонил голову влево, чтобы видеть ветровое стекло. Его глазам предстала оборотная сторона придорожного щита, освещенная фарами, но больше он ничего не видел. Дорога впереди была прямой и пустой. Ни одной встречной машины. Один бокал, выпитый Асгаром, — на это еще можно закрыть глаза. Или два. Или даже три, если бы он тут же вернулся. Но исчезновение на целую ночь следует считать дезертирством.
Старый мотор натужно дышал, стрелка спидометра дрожала около отметки шестьдесят миль в час. Им требовалось проехать девять миль. Девять минут.
— Ровно через один час и десять минут после моего звонка я хочу, чтобы вы немного прокатились. На вашей маленькой красной спортивной машине.
— Прокатиться? Куда? — спросила Элеонор Дункан.
— На юг, по двухполосному шоссе, — ответил Ричер. — Вам нужно будет проехать одиннадцать миль. Так быстро, как вы только сможете. А потом развернитесь и возвращайтесь домой.
— Одиннадцать миль?
— Или двенадцать, можно больше. Но не меньше десяти.
— Почему?
— Не важно. Вы выполните мою просьбу?
— Вы собираетесь что-то сделать в доме? Хотите, чтобы я вам не мешала?
— Я даже близко не подойду к вашему дому. Обещаю. Никто никогда не узнает. Вы это сделаете?
— Я не могу. Сет забрал ключ от машины. Я под домашним арестом.
— А запасной есть?
— Он и его забрал.
— Он не станет носить его в карманах. Ведь собственный ключ он держит в миске на кухне.
Элеонор не ответила.
— Вы знаете, где ключи?
— Да, на его письменном столе.
— Или внутри?
— Нет, они лежат наверху. Это вроде проверки для меня. Он говорит, что повиновение без искушения бессмысленно.
— Проклятье, так почему же вы все еще там?
— А куда еще я могу пойти?
— Просто возьмите чертовы ключи, ладно? Защищайте себя.
— А это причинит вред Сету?
— Я не знаю, какой ответ вы хотите услышать.
— Честный.
— Я могу причинить ему вред косвенно. Со временем. Возможно.
После долгой паузы Элеонор ответила:
— Хорошо, я сделаю то, что вы просите. Я проеду на юг одиннадцать миль по двухполосному шоссе, потом вернусь обратно. Через час и десять минут от настоящего момента.
— Нет, через час и шесть минут от настоящего момента. Наш разговор продолжается четыре минуты.
Ричер повесил трубку и вышел в главный зал. Бармен, как и положено профессионалу, внимательно наблюдал за происходящим. Он сразу перехватил взгляд направлявшегося к нему Джека.
— Мне бы следовало попросить вас оставить автограф на салфетке. Вы единственный человек, который приехал сюда, чтобы воспользоваться телефоном, а не избежать звонков. Хотите выпить?