— Вот как? Вы же сказали, что хотите помочь мне, а не вести расследование самостоятельно, — заметил отставной штабс-ротмистр.
— Но мы могли бы вести наши розыски параллельно, а потом делиться друг с другом полученными результатами, — непринужденно предложила Петровская.
— Как вам будет угодно, — вежливо склонил голову Артемий Платонович. — Я не имею права что-либо вам запретить.
— Благодарю вас, господин Аристов, — с какой-то странной интонацией в голосе ответила Петровская. — Уверяю вас, моя помощь понадобится вам очень скоро.
Она замедлила шаг, и скоро Андрей Андреевич с Мишелем и Верой догнали их.
— Неладно как-то у нас складывается, — шутливо нахмурил брови барон. — Гости сами по себе, а хозяева сами по себе. Эдак скоро по округе и слух пойдет, что, дескать, старый барон гостей уже не привечает, а стало быть, к нему лучше и не ездить более. Помилуйте, за что же мне такое наказание! — взмолился барон. — Давайте-ка я в обратный путь с Артемием Платоновичем пойду, а вы, молодь, поспешайте за нами.
Как показалось Аристову, Петровская покинула его не очень охотно. А вот он расстался с ней с явным облегчением. Пока барон рассказывал свои полковые истории, Артемий Платонович, слушая его вполуха и время от времени поддакивая, не единожды задал себе вопрос: а не сболтнул ли он Петровской чего лишнего? И не единожды уже ответил: нет, он рассказал только то, что, в общем, было известно или могло таковым стать через самое непродолжительное время. О вояже чиновника Макарова в Володары, возможно по поручению полковника Мезенцова, он умолчал, как не сказал и о своем предположении, что Макаров вез в Средневолжск какие-то весьма важные документы, из-за которых и был, собственно, убит. И все же после разговора с Петровской у него остался какой-то неприятный осадок. Словно он сделал что-то такое, без чего вполне можно было бы обойтись.
Так, за разговором, преимущественно одного барона и редкими фразами отставного штабс-ротмистра, они подошли к дому.
— Надеюсь, вы переночуете у нас? — без нотки сомнения спросил Андрей Андреевич.
— Пожалуй, — согласился Артемий Платонович, смутно чувствуя, что эпицентр интересующих его событий каким-то еще неясным способом переместился именно сюда, в замок баронов Дагеров. — Уже смеркается.
— Вот и славно, — обрадованно произнес частую для него фразу барон. — Верочка покажет вам вашу комнату. Правда, дитя мое?
— Конечно, правда, дядя, — улыбнулась Вера, довольная, что у нее появилась возможность остаться с сыщиком наедине.
И когда она привела Артемия Платоновича в его комнату, то не ушла, а попросила разрешения уделить ей несколько минут.
— Не смею вам отказать и с удовольствием готов служить вам, — галантно заверил ее отставной штабс-ротмистр, слегка поклонившись.
— Я бы хотела вас спросить, — нерешительно начала она, — выдаются ли полицией награды тем, кто помогает отысканию преступников?
— Да, насколько мне известно, — насторожился Аристов. — В департаменте для таких случаев существует небольшой, правда, специальный поощрительный фонд, и сумма награды зависит от вклада, какой внес тот или иной гражданин для раскрытия преступления.
Барышня заметно повеселела.
— Значит, такая награда возможна и в теперешнем случае? — продолжала задавать Вера неясные покуда для Артемия Платоновича вопросы.
Разговор приобретал весьма занимательный оборот. Право, эта дивчина кого угодно может с ума свести.
— Вам что-то известно, что может навести на след преступников? — осторожно спросил Аристов.
— Не мне, — уклончиво ответила Вера.
— Вот как. Тогда кому же? Поделитесь тайной.
— Одному человеку. Его зовут…
В коридоре послышались шаги и шумный говор. Кажется, это были Михаил и Петровская. Вера неожиданно помрачнела и замолчала.
— Ну, продолжайте, — заторопил Артемий Платонович Веру, но мысли девушки были уже далеко.
— Завтра в саду в восемь часов, — сухо объявила она ему, — я вам все расскажу.
— Право, вы меня заинтриговали, почему же нельзя сделать этого сейчас? — едва ли не в отчаянии спросил Аристов.
— Я вас буду ждать.
— Но сад такой большой, и мы можем разойтись.
— Встретимся в беседке возле пруда.
Девушка поднялась и быстро вышла из комнаты, едва сдерживая слезы.
Сад усадьбы был великолепен. Большие яблоневые деревья были высажены правильными рядами и образовывали широкую тенистую аллею, по обеим сторонам которой были оранжереи с экзотическими растениями, среди них были и такие, встретить которые можно было не во всяком и городском ботаническом саду. За теплицами рядами шли вишневые деревья, причем каждый сорт отдельно. Крыжовник, малина, черная и красная смородина и даже ананасы в оранжереях — все было в этом саду. А о цветочных куртинах, в правильном порядке полянами разбросанных по саду, не приходилось и говорить. Их было столь много, что у Артемия Платоновича даже слегка закружилась голова, и он поначалу не заметил, что за ним следом идет какой-то человек, не отрывая от него взгляда.
К своему удивлению, Аристов обнаружил в саду молодого барона.
— Вы не видели случайно мою кузину? — поздоровавшись, растерянно спросил Михаил. — Мне сказали, что она прошла в сад.
— Нет, не видел, — ответил отставной штабс-ротмистр.
— Эй, ты, поди сюда! — вдруг крикнул куда-то за спину Аристова Михаил, и Артемий Платонович, оглянувшись, увидел, что к ним медленной походкой приближается слуга госпожи Петровской. — Что, твоя хозяйка уже встала? — спросил молодой Дагер, когда тот подошел.
— Не могу знать, ваше благородие, — негромко ответил слуга, почтительно кланяясь.
— Так пойди и узнай, — приказал слуге молодой барон. — Я буду ждать тебя здесь.
Поклонившись, слуга повернулся и медленно пошел назад.
— Поспешай, любезный, — раздраженно крикнул ему в спину Дагер. — Я не намерен ждать тут тебя до самого морковкиного заговенья.
Слуга пошел быстрее, слегка прихрамывая на левую ногу.
— Э-ге, да он хромой, — заметил Михаил.
«Хромой, — согласился с ним мысленно Аристов. — Но не хочет этого показывать, потому и ходит медленно».
Было уже, верно, около восьми. Вот-вот должна была подойти Вера. Артемий Платонович надеялся, что слуга вернется с приглашением для молодого барона, но, к его досаде, вместо лакея явилась сама Петровская в попелиновом рединготе, кашемировой шали с капюшоном и кисейном галстухе, обшитом брабантскими кружевами, наряд этот, надо отметить, очень шел ей. Михаил, засветившись лицом, что не ускользнуло от внимательного взора отставного штабс-ротмистра, поспешил ей навстречу, едва кивнув Артемию Платоновичу.