— Дорогой, я тоже тебя люблю, — я постаралась, чтобы в голосе моем звучало как можно больше нежности, — но дай же мне встать наконец.
— Как вы — в порядке? — осведомился, подойдя ко мне, один из «людей в черном». Он был довольно симпатичный, лет сорока, с седыми висками и ямочкой на подбородке. Не знаю почему, но Бонни при нем присмирел и даже отполз чуть в сторону.
— Я — да, а вот Иван… — я показала в сторону микроавтобуса.
— Им уже занимаются, — успокоил он меня и подал руку, помогая подняться. — Ваш пес молодец. Когда мы приехали в ангар на Удельном проспекте, он уже задержал одного из преступников.
— Лелика! — догадалась я.
— Вот-вот. Кстати, он так испугался вашей собаки, что нас благодарил чуть не со слезами на глазах. Правда, перестал благодарить, когда на него надели наручники…
— А кто вы такие? — Я спохватилась, что понятия не имею, что за люди так своевременно пришли мне на помощь.
— Название нашей организации вам ничего не скажет, — он улыбнулся одними глазами. — Но, в общем, мы заняты противодействием организованной преступности в общеевропейских масштабах…
— А при чем здесь Иван? И его брат Борис? И чего хотели все эти люди? — Я обвела жестом мертвое тело седой убийцы и живую Ингу, которая стояла, прислонившись к микроавтобусу, и с ненавистью озиралась по сторонам.
— Кстати, должен вам сообщить, — мой собеседник повысил голос и повернулся к Инге. — Должен сообщить, что вы в любом случае опоздали: дон Александр умер сегодня днем!
Инга резко побледнела.
— Нет! — крикнула она не своим, а каким-то тонким и жалким голосом. — Это неправда! Он не может умереть! Он такой сильный человек!
— Правда! — В голосе мужчины с седыми висками зазвучали жесткие нотки. — Вы меня знаете, я никогда не вру. И вас не стал бы обманывать. Дон Александр умер. Обширный инфаркт, сердце не выдержало. Сильные люди тоже умирают.
— Не-ет! — закричала Инга, по телу ее прошла крупная дрожь, в глазах я увидела безумие.
Мужчина с седыми висками нахмурился и сделал знак своим подчиненным, но было уже поздно.
Инга неожиданно сорвалась с места и побежала вперед по полю. Один из бойцов пытался перехватить ее, но она со страшной силой сшибла его на ходу, так что он отлетел в сторону как пушинка. Еще двое устремились за ней, но, несмотря на то, что руки у нее были скованы наручниками, догнали не сразу. Инга бешено вырывалась и дралась ногами.
— Ну и ну! — вскричала я. — С двумя справляется!
— Это истерика, — недовольно протянул мой собеседник, наверно, ему стыдно было за своих бойцов, — она была очень предана дону Александру.
Бойцы наконец справились с визжащей Ингой и притащили ее к микроавтобусу.
— Не дури, — сказал ей мужчина с седыми висками, хмуря брови, — что еще выдумала…
Инга откинула голову, попыталась что-то сказать и вдруг сползла по стенке микроавтобуса на асфальт.
Вот уж чего от нее не ожидала — что она может упасть в обморок! С виду железная женщина, из тех, про кого поэт сказал «гвозди бы делать из этих людей».
Кажется, моего собеседника ее обморок тоже удивил.
— Кто такой дон Александр? — спросила я, умирая от любопытства. — Кто такая эта Инга? И вторая, седая…
— Вы имеете право это знать, — кивнул он и, ведя под руку к одной из машин, заговорил: — …Когда-то давно, еще до революции, жили в Петербурге три брата — Викентий, Лев и Николай Ланские. Они сообща владели торговым домом, занимались поставками зерна и говядины. Революция поставила крест на их удачной коммерции. Двое братьев, Лев и Викентий, успели уехать за границу, третий, Николай, остался в России.
Лев обосновался в Германии, женился вторым браком на девушке из приличной семьи. Викентий перебрался в Марокко…
— Вы что — хотите мне быстренько рассказать целую семейную сагу? — прервала я своего собеседника. — Такими темпами мы доберемся до конца к Новому году!
— Вы правы, — усмехнулся он. — Опустим незначительные подробности семейной хроники. Для нас важны две вещи: во-первых, их потомков раскидало по всему земному шару, от Камбоджи до Кении и от Австралии до Италии. Они приходятся друг другу то ли двоюродными, то ли троюродными братьями и сестрами, но семейные связи полностью растеряли и не видели друг друга многие годы. Питер Лански, внук Льва, осел в Кении, занимался там торговлей и обслуживанием туристов. Организация сафари, посещение заповедников… Его двоюродная сестра Моника, по мужу Картер, поселилась в Австралии, торговала недвижимостью. Один из внуков Николая, Семен Ланский, родился в России, но потом перебрался за границу, где стал Сидни Лэнсом. Ему пришлось помотаться по миру, и в конце концов судьба забросила его в Камбоджу. Какое-то время он держал там тайский ресторан, но потом увлекся петушиными боями, проиграл и ресторан, и многое другое, в конечном счете совершенно опустился, связался с очень подозрительными людьми… Люси Лански, внучка Викентия, жила в Италии, во Флоренции, вышла замуж за синьора Креди, мелкого муниципального служащего, после его смерти устроилась смотрительницей в монастырь Святого Марка…
— Нельзя ли еще короче! — взмолилась я. — Я все равно не запомню всех членов этой семейки!
— Постараюсь. Да, в общем, я уже почти закончил. Остальные Ланские остались в России, двоих вы знаете — это Борис Алексеевич и Иван. Есть еще третий… точнее, был. Это Геннадий Ланский, он жил в Нижнем Новгороде, содержал там небольшой магазинчик непонятного профиля. Но остается еще один представитель семьи, младший сын Викентия, от третьего брака. Александр Ланский, или, как его называют, дон Александр, точнее, дон Александро, которого я только что упомянул, стал крупным деятелем европейской организованной преступности. Не сразу, конечно, в молодости он жил в России, потом каким-то образом перебрался в Западную Европу…
— Тот самый дядя, про которого говорила Алевтина Романовна! — сообразила я. — Вот почему семья про него помалкивала…
— Контрабанда наркотиков и табачных изделий, сеть подпольных игорных домов, торговля живым товаром… целый список уголовных статей, но у него ловкие адвокаты, и посадить его так и не удалось, — продолжал мой собеседник. — И вот еще что важно. Когда во время войны один из Ланских был ранен — он воевал в Италии в составе австралийского контингента, — ранение было нетяжелым, однако его едва спасли. Выяснилось, что у него очень редкая группа крови, четвертая, что само по себе сложно, носителей этой группы в мире меньше одного процента. Но кроме того, в ней присутствуют антигены системы Даффи… Не буду мучить вас лишними медицинскими подробностями, но суть в том, что практически никакая донорская кровь ему не подходила. К счастью, нашли одного из его родственников, из итальянской ветви Ланских, у которого оказалась точно такая же кровь.
— Какое отношение эта старая история имеет к нашим сегодняшним делам? — перебила я рассказчика.