Все это говорилось мною исключительно для Ивана, поскольку Бонни в смысле питания оказался очень покладистым, ел что дают, быстро проникшись новым положением. Подозреваю, что Иван тайком подкармливал его морепродуктами, но застукать их за этим делом я никак не могла.
Итак, мы шествовали на Андреевский рынок, где продавец по имени Ахмет оставлял нам мясо подешевле. Ахмет очень хорошо относился к Бонни, дог, когда хотел, умел понравиться. Была и вторая причина: обратно Бонни сам нес сумку с мясом и овощами, я такие тяжести таскать не нанималась.
— Васенька! — вдруг услышала я, но не оглянулась — наверное, мальчишку какого-нибудь зовут или кота.
— Вася, Василиса! — позвал снова женский голос.
Бонни в это время, несмотря на внушительные размеры, шустро юркнул в проем между ларьками с самым заинтересованным видом. Крысы у них там, что ли?
Я оглянулась и увидела, что ко мне спешит маленькая тетя с кривоватыми, как у французского бульдожки, ногами. На тете был скромненький летний костюмчик серого цвета из того дешевого непонятного материала, который моя бабушка когда-то давно называла «маргарин с лавсаном». И еще шляпка — серая панама с вышитой сбоку розой. Шляпку я узнала — она валялась у нас в доме на комоде в коридоре, Альбина надевала ее, когда шла в сад, ей вредно было долго находиться на солнце с непокрытой головой. Во всяком случае, она так утверждала.
С некоторым удивлением я узнала и саму Альбину. Где тщательно уложенные волосы? Где томный и вместе с тем повелительный взгляд? Где зычный голос, вроде бы и по-доброму скажет: «Васенька, детка, не принесешь ли ты мне стаканчик соку?» — а попробуй откажи или попроси немного подождать, так дело повернет, что два дня потом возле нее скакать будешь. Так что, услышав знакомые визгливые интонации, я все бросала и неслась выжимать сок — эта ведьма признавала только натуральный, из свежих фруктов.
— Васенька, — Альбина подбежала ко мне запыхавшись и схватила за руку, — как же я рада тебя видеть!
Новое дело! Не она ли недавно выкрикивала мне всякие гадости, называла приблудной кошкой и подкидышем? Не она ли топала ногами и визжала вовсе что-то несуразное? Что за странная метаморфоза! Медведь в лесу умер, что ли?
Неужели я так плохо выгляжу, и она от жалости… Чушь собачья, Альбине чувство жалости несвойственно. И потом, приглядевшись, я сообразила, что сама-то Альбина выглядит не блестяще.
Этот дешевенький костюмчик, суетливые движения, эти искательные заглядывания в глаза… И что она делает на продуктовом рынке, хотела бы я знать? Да полно, уж не покупает ли она сама здесь продукты?
Так и есть, поскольку я заметила у нее в руках сетку, из которой торчал рыбий хвост и свекольная ботва.
Огромная голова тихонько боднула меня в бок.
«Одно твое слово, — прочитала я в глазах Бонни, — и я перекушу ее пополам».
«Повремени пока, — я незаметно сжала ему загривок, — послушаем, что она скажет…»
— Собачка! — Альбина слегка отпрянула, увидев Бонни во всей красе. — Это твоя?
— Угу, — нелюбезно ответила я, — это бордосский дог, очень свирепый.
Хотелось добавить, что питается он исключительно интеллигентными женщинами средних лет, как называла себя Альбина раньше, но я промолчала. Потому что насчет интеллигентности полное вранье — я прекрасно помню, что она орала мне с лестницы в последнюю нашу встречу. Да и насчет средних лет тоже преувеличение, то есть приуменьшение — сейчас было видно, что возраст у Альбины приличный.
— Мы вообще-то по делу идем, — буркнула я, — за мясом. Сами понимаете, если его вовремя не накормить, может и на человека броситься.
После такого прозрачного намека любой человек должен был бы повернуться и бежать от нас без оглядки. Но Альбину обуревали более сильные чувства, во всяком случае, перспектива быть съеденной заживо ее не слишком взволновала.
— Дорогая! — Она оттолкнула слегка оторопевшего Бонни и снова взяла меня за локоть. — Ты не представляешь, что у нас случилось!
— Да я…
Я хотела сказать, что ничего не знаю и знать не хочу, но Альбина затараторила быстро-быстро, чтобы я не успела вырвать свою руку и уйти:
— Эта выскочка, эта приблудная девка полностью забрала Володечку в руки! Он смотрит ей в рот, он ничего не может решить без нее! Она влезла в нашу семью тихой сапой, тайком, подколодной змеей вползла и в дом, и в его сердце!
— Короче! — Я вырвала свою руку. — Мне неинтересно про них слушать!
— Васечка, дорогая! — В голосе Альбины послышались слезы. — Ты не представляешь, что она мне наговорила! Будто бы я всю жизнь сидела на шее у Володечкиного отца, а потом пересела на его шею. И что она не позволит мне этого делать и дальше, поскольку родится ребенок, и все, что принадлежит Володе, он должен отдать им — жене и сыну.
— Она вроде бы еще не жена… — против воли вырвалось у меня.
— Вот именно! — обрадовалась Альбина. — Я ей так и сказала. Тут-то все и началось.
Да уж, думала я, второй такой дуры, чтобы приносила тебе кофе в постель и выполняла все твои капризы, больше в природе не найдешь. Ты-то небось думала, что, если поможешь сыну избавиться от меня, он из благодарности станет и дальше тебя содержать как королеву. Ан нет, оказалось, что чувство благодарности Володечке чуждо. Верность, честность, благородство и благодарность — это вообще слова не из его лексикона.
— Это все она, злодейка! — Альбина прослезилась и аккуратно промокнула глаза платочком. — Если бы не она, мой мальчик никогда бы не сделал этого…
И только я хотела спросить, что же с ней все-таки сделали, как Альбина выпалила:
— Можешь себе представить, эти сволочи выпихнули меня в коммуналку!
— Да ну? — весело удивилась я. — В ту самую комнатку, которую вы прочили мне?
Я даже ощутила к Ольге некоторое уважение: и как это ей удалось? Альбина — тот еще фрукт, Ольга совершенно правильно описала ее характер. Своего пасынка Альбина Витальевна, конечно, не любила, но вовремя сообразила, что лучше ей жить с ним в мире и согласии, тогда все ее материальные проблемы будут решены. Со мной этот номер у нее прошел легко, но вот со следующей невесткой дело застопорилось.
— Она сказала, что мы с Вовой всегда были чужими людьми и что никаких моральных обязательств у него передо мной нету… — тяжко вздохнула Альбина.
Однако! Хорошо устроился мой бывший муженек, всю неприятную работу делают за него другие. Но сочувствия к Альбине я все равно не испытывала.
Бонни снова толкнул меня в бок и даже прихватил тихонько руку — мол, скоро ты закончишь? Мне эта тетя ужас как надоела…
— Альбина Витальевна! — вклинилась я в поток жалоб. — Что вы конкретно хотите от меня?
— Ну отчего же такой сухой тон? — по инерции заныла она. — Мы же всегда с тобой были на дружеской ноге…