«Судя по сочетанию доказательств, возможный источник – граф С. из военно-морского министерства. Местонахождение его жены и сына в данный момент неизвестно. Оставайтесь на месте и ждите дальнейших инструкций».
Похоже, появление Лилибет в Италии вовсе не такое уж совпадение.
Обеденный стол, как и весь прочий замок Святой Агаты, был разделен строго пополам. Каждый вечер дамы садились за один конец стола, а джентльмены занимали противоположный. Подобное расположение было просто идеальным для диспутов.
Лилибет, все еще находившаяся в растрепанных чувствах после стычки с Роландом в саду, даже за солью ни к кому не обращалась, но остальные вели себя не так сдержанно. Утром Александру поймали на том, что она принесла почту в мастерскую Бёрка, и герцог не сомневался, что у нее самые низкие намерения.
Абигайль, разумеется, не соглашалась.
– Но это же нелепо. Если ты соблазнишь мистера Бёрка – я имею в виду, успешно, – то пари технически закончится вничью, верно?
Александра подавилась.
– Да, – согласился мистер Бёрк. – Думаю, так и есть.
Абигайль повернулась к Уоллингфорду.
– Вот видите? Так что насчет обольщения вы можете успокоиться, ваша светлость. Ни один разумный человек не станет задумывать такую интригу. Два объявления в «Таймс»! Так не пойдет.
Лицо герцога опасно побагровело.
– Боже мой, Уоллингфорд, – сказала леди Морли. – Вам и вправду следует постараться успокоиться. Боюсь, что вас вот-вот хватит апоплексический удар. Вы проходили медицинскую подготовку, мистер Бёрк?
Мистер Бёрк выбрал себе оливку.
– Сожалею, но только основы. Вряд ли я знаю достаточно, чтобы ослабить ему галстук.
– Счастлив стать источником столь безудержного веселья. Но ты, – Уоллингфорд ткнул пальцем в грудь Бёрка, – и ты, – лорду Роланду, – представления не имеете, что задумали эти женщины. С самой первой минуты нашего появления тут в прошлом месяце они интригуют и всячески нас изводят, чтобы превратить нашу жизнь в ад и выгнать отсюда, оставив замок только самим себе. Не оскорбляйте нас, леди Морли, попыткой отрицать это.
– Я буду счастлива увидеть, как вы уезжаете отсюда, Уоллингфорд, – сказала Александра. – И никогда этого не скрывала.
Лилибет взяла бокал с вином и пригубила. Невыдержанное, противное. Она поставила бокал, желая, чтобы Александра придержала язык. С противоположной стороны стола на нее в упор смотрел Роланд. Она болезненно ощущала тяжесть его взгляда, словно он раздевал ее догола, снимал один предмет одежды за другим.
Уоллингфорд заговорил ледяным тоном:
– Очень хорошо, леди Морли. В таком случае я предлагаю поправку к нашему пари. Поднять ставки.
– О Господи, – вздохнул Бёрк. – Неужели тебе больше нечем заняться, Уоллингфорд? Например, почитать что-нибудь из книг этой богатой библиотеки? В конце концов, именно ради этого мы сюда и приехали.
Александра засмеялась.
– Мы приглашаем его на наши литературные дискуссии в салоне. Будем рады выслушать дополнительную точку зрения, только я предлагаю захватить с собой зонтик на случай суровой погоды.
– Нет, будь оно все проклято! Прошу прощения, леди Сомертон.
Ну почему, ради всего святого, все считают ее охранительницей цивилизованного поведения?
– Ничего страшного, ваша светлость, – сухо отозвалась она.
– Я предлагаю следующее, – сказал Уоллингфорд. Он подался вперед, глядя на всех острым взглядом из-под нахмуренного лба. – Штраф, в дополнение к блестящему предложению Бёрка насчет объявления в «Таймс», должен включать в себя немедленный выезд проигравшей стороны из замка.
Выезд. Руки и ноги Лилибет похолодели. Она стиснула ножку бокала и в отчаянии взглянула на Роланда. Он сидел, спокойный и беззаботный, как всегда. Темно-золотистые волосы падали на лоб. Живое олицетворение уверенной в себе мужественности. Роланд покачал головой и присвистнул.
– Суровые условия, старина. Ты уверен? А что, если это нам дадут от ворот поворот?
– Нужно признать, что самое слабое звено – это ты, – отрезал герцог, – но думаю, что в крайнем случае можно положиться на честь леди Сомертон.
– Ну в самом деле, ваша светлость! – поперхнулась Лилибет. Ей казалось, что она вот-вот лишится чувств. Она попыталась собраться с мыслями, сказать что-нибудь, спасти положение, но голова слишком кружилась, в желудке сильно бурлило.
Тут вмешалась Александра:
– Это уже за гранью абсурда, Уоллингфорд, – все эти разговоры о тайных сговорах и прочей ерунде. Заверяю вас: у меня нет ни малейшего намерения соблазнять беднягу Бёрка, и, осмелюсь заметить, он еще меньше хочет быть соблазненным. Вся причина в этой истории с перьями сегодня утром, так? Вы пытаетесь отомстить нам…
Уоллингфорд налил в бокал вина из стоявшей на столе бутылки. Похоже, незрелость кьянти нисколько ему не мешала.
– Если я ошибаюсь, леди Морли, у вас нет оснований возражать против повышения ставок. Разве не так?
Александра посмотрела на Лилибет, и та умоляюще взглянула на нее. Наверняка кузина не клюнет на наживку Уоллингфорда! Наверняка ей хватит здравого смысла, хватит сочувствия к судьбе Лилибет!
– Разумеется, я не стану возражать. – Александра тщательно подбирала слова. – За исключением… нелепости всего этого.
Мистер Бёрк откашлялся.
– В самом деле, Уоллингфорд, в этом нет никакой необходимости. Не вижу никаких причин, почему мы не можем и дальше жить так, как сейчас. Немного гусиного пуха тут и там не кажется мне чем-то особенным. И я совершенно уверен, что смогу противостоять чарам леди Морли, какими бы решительными ни были ее попытки посягнуть на мою добродетель. – Лицо его при этом оставалось на удивление искренним.
Уоллингфорд откинулся на спинку стула и самодовольно ухмыльнулся.
– Стало быть, никому из вас не хватает силы духа, чтобы согласиться на мое предложение? Леди Морли, ваш соревновательный дух ничем нельзя соблазнить?
– Вы всегда были ослом, Уоллингфорд. – Александра покачала головой.
Пульс Лилибет, отчаянно бившийся в горле, постепенно начал успокаиваться. Александра все уладит. Она обдумывает что-то, ищет возможность перекрутить слова герцога и повернуть ситуацию в их пользу. Она ни за что не станет рисковать их безопасностью тут, в замке.
– А почему бы и нет?
Ясный голос послышался с другой стороны от Александры, наивный и простодушный.
Абигайль. Только не Абигайль.
Кузина продолжала почти весело:
– Не могу говорить от вашего имени, ваша светлость, но мы трое просто занимаемся своими делами, изучаем, учимся, как и намеревались. Если это вас забавляет, если вы хотите превратить все в игру и поднять ставки, считайте, что пари принято. В конце концов, для нас это не имеет никакого значения, правда, Алекс?