Роланд перестал дышать. Последние десять минут он провел в панике, боясь, что пропустил ее, что она услышала среди деревьев голоса и сбежала обратно в замок. Жаркий обмен репликами между Уоллингфордом и леди Морли был недолгим, но после этого Уоллингфорд долго стоял, глядя маркизе вслед. Его высокая фигура смешивалась с тенями и в конце концов почти перестала от них отличаться, разве что была не такой узловатой и не так сладко пахла. Затем он сердито выругался, повернулся и зашагал прочь, а из-за дерева вышел Бёрк, ошеломленно тряся головой.
Бедолага. Дьявольское разочарование – рандеву, испорченное вздорным герцогом. Бёрк ушел в другую сторону – возможно, в свою мастерскую, – и Роланд привалился к стволу, пытаясь прийти в себя. Чтобы слегка прочистить мысли, он с наслаждением вдыхал прохладный, насыщенный ароматами воздух.
Дьявол их всех побери! Устроить свидание под луной с любимой дамой для человека, имеющего громадный опыт тайных встреч, должно быть детской забавой, а вместо этого ему пришлось шарахаться от каждой тени.
Но теперь, увидев наконец перед собой Лилибет, он чувствовал, что вот-вот взорвется от желания. Повезет, если не опозорится, как школьник.
Роланд на мгновение прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Терпение. Каждая секунда в счет. Если он хочет завоевать Лилибет, нужно собраться с мыслями и устроить ей грандиозное представление. Нужно опьянить ее страстью, захлестнуть наслаждением, ослепить любовью. Ничто другое не преодолеет ее несгибаемую добродетель.
Роланд размял пальцы.
– Милая, – снова прошептал он и вышел из-за дерева, протянув к ней руки.
Она пробормотала что-то нечленораздельное, сделала несколько неуверенных шажков к нему навстречу и сжала его ладони. Чтобы не замерзнуть, она плотно закутала в шаль не только плечи, но и голову.
– Ненаглядная моя, – сказал Роланд. – Наконец-то.
Провел пальцами по укрытой в тени щеке и нагнулся, чтобы слиться с ней в страстном поцелуе.
Осознание настигло его на мгновение позже, чем следовало.
Это не Лилибет.
В свете растущей луны Лилибет легко отыскала ступени, вырубленные в стене террасы, и слетела по ним, почти не касаясь ногами камня. Прохладный ветерок, напоенный ароматами ночи, овеял щеки, когда она повернула на луг. Ветерок дул с гор, зеленые растения пробивались из земли, на деревьях и кустах лопались бутоны. Впереди уже белели цветы персиковых деревьев, светившиеся в темноте, как туман.
Она ускорила шаг, добежала до первых деревьев, и ее окутал тяжелый аромат цветов. Она остановилась и вгляделась в тени. Где он? Наверняка не слишком далеко, ждет у входа в сад, с шампанским и поцелуями.
Она устремилась вперед, чувствуя, как сердце бьется прямо в горле, но тут услышала голоса и замерла с застывшей в воздухе ногой.
Роланд отшатнулся, прервав поцелуй.
– Боже праведный! – воскликнул он, забыв понизить голос.
– Синьор!
Он протянул руку и сдернул с ее головы шаль. Лунный свет исчез в копне черных волос. Она сжимала его руки.
– Синьор! – повторила она.
– Ты же… что за дьявольщина…
– Синьор?
– Франческа?
– Si, синьор. – Она негромко всхлипнула. – Вы просили… вы… письмо…
– Письмо?
Она убрала с его запястья одну руку, пошарила в юбках. У Роланда кружилась голова. Письмо. Письмо сэру Эдварду. Он отдал его Франческе, чтобы она отправила его из деревни.
Ведь отдал?
В его ладонь ткнулся лист бумаги. Он опустил взгляд. Плотный, сложенный дважды. Роланд онемевшими пальцами развернул его. В темноте он не различал слов, но сразу узнал длину строчек и смог процитировать его по памяти:
«В одиннадцать в персиковом саду. Мое сердце принадлежит тебе».
Сквозь туман к нему пробился умоляющий голос Франчески:
– Мария… она знает inglese… она сказала…
– О Боже. – Он ударил себя кулаком по голове.
– Синьор… вы не… – Голос оборвался еще одним всхлипом, на этот раз еще более безнадежным. Плечи, прикрытые шалью, поникли.
– О черт. Бедная девочка. – Он натянул шаль ей на голову. – Прости. Это дьявольская… ошибка, понимаешь? Ошибка. – Он наклонился, чмокнул ее в лоб. – Ты прелестная девочка, Франческа. Но я…
Теперь ее плечи сотрясались от рыданий. Изо рта вырывались итальянские фразы вперемежку с иканием. Вряд ли она говорила что-нибудь лестное про него. Он вытащил часы, глянул на них, повернул к лунному свету.
– Слушай, голубка, – сказал он, погладив ее по плечу. – Мне ужасно жаль. Но… как ты думаешь, может быть… о, проклятье! Вот. – Он быстрыми шагами подошел к дереву, где оставил бутылку шампанского, схватил ее за горлышко и открыл.
– Вот, – повторил он, протягивая ей пенящийся бокал. – Выпей. Совсем другое дело, да? Во времена испытаний нет ничего лучше глоточка старой доброй шипучки.
Она взяла бокал, осушила его и протянула ему, снова икнув.
– А. Да. До дна. – Он наполнил бокал до краев и поставил бутылку на траву. – Ну, в любом случае, как уже сказал, я ужасно извиняюсь. Дурацкая путаница. Похоже, я дал тебе не то письмо, ха-ха. Утром мы все весело над этим посмеемся, так?
Она злобно посмотрела на него поверх бокала. Роланд откашлялся.
– Но боюсь, если ты уже допила свое шампанское и все такое, мне в самом деле пора… пора идти.
Она ничего не ответила, полностью занятая содержимым бокала.
Роланд сделал пробный шажок в сторону, затем еще один.
– Ну вот. Прощай. Удачи тебе. И хорошего… гм… шампанского.
Еще шажок, затем он повернулся и помчался в замок.
Не то письмо. Он отдал чертовой горничной не то письмо!
А это значит, что письмо к сэру Эдварду сейчас лежит под дверью Лилибет. Будем надеяться, нераспечатанное. Господи, как он на это надеялся! Сэр Эдвард оторвет ему голову, если Лилибет не сделает этого раньше.
Он пробежал по лугу, поднялся вверх по ступенькам террасы, по плитам двора и влетел в дом. Холл стоял пустой и темный, освещенный лишь одним лучом лунного света, пробившимся из высокого окна на лестничной площадке. Роланд взбежал вверх по ступенькам, перескакивая через две сразу, и, совершенно задохнувшийся, остановился перед дверью Лилибет. Быстро пригладив волосы, он протянул руку, чтобы постучаться…
И вовремя остановился.
Филипп спит с ней в одной комнате.
Рука опустилась, коснувшись бедра. Роланд постоял еще немного. Грудь его все еще тяжело вздымалась после стремительного бега. По спине поползла струйка холодного пота, впитываясь в рубашку. Он обеими руками схватился за голову и пошел по нескончаемым коридорам в западное крыло, где размещались джентльмены.