— Я здесь, — ответил Кэм из спальни.
Я прошла по коридору, стягивая с головы бандану и думая, как приятно быть такой уставшей. Это была особая усталость свершения, я ее любила. Остановившись в дверях спальни, я обнаружила, что Кэм сидит на краешке кровати, держа руки за спиной.
Наша комната превратилась в странную мешанину из моих и его вещей, но мне было все равно. Я просто обожала просыпаться утром под теплой рукой на моей талии и обычно с приветом от утренней эрекции, толкающей меня в зад.
Я бы не променяла это ни на что другое.
Переезд по большей части прошел прекрасно. Мы с Кэмом оба довольно спокойно относились к мелочам, так что у нас не возникло проблем в разделении пространства, а Коул в рекордное время воссоздал в гостевой комнате свою прежнюю спальню. Он выглядел абсолютно довольным новым домом и радовался, что наша спальня располагается на противоположной от него стороне квартиры.
Меня это тоже радовало.
Мама, со своей стороны, по-прежнему продолжала пытку молчанием, отказываясь разговаривать со мной, когда я забегала наверх, чтобы принести ей продукты и убрать в квартире.
Меня уже не преследовала чувство вины.
Впрочем, в одни дни бывало проще, чем в другие.
Однако все остальное прошло гладко. Все были счастливы за нас. Ну, кроме Блэр, я полагаю, но, поскольку Кэм сдержал свое слово прервать с ней все контакты, я не знала этого точно.
Единственный спор с тех пор произошел неделю назад, когда мы смотрели кино и мне позвонил Малкольм. Я ответила.
Малкольм просто хотел поболтать, и в ходе разговора я сообщила, что переехала к Кэму. На другой стороне линии повисло молчание, и когда Малкольм наконец заговорил, поздравив меня, это прозвучало так фальшиво-жизнерадостно, что стало понятно: я причинила ему боль. Опять. Не успела я ответить — не то чтобы я представляла, что сказать, — он извинился и повесил трубку.
Когда я вернулась из кухни, Кэмерон тут же уволок меня в спальню, где попытался спокойно (совершенно не преуспев в этом начинании) узнать, чего хотел мой бывший. Все закончилось ссорой. Кэм возмущался, что раз он перестал общаться с Блэр, то и мне следует прекратить разговаривать с Малкольмом. Я заспорила, что тут все по-другому, потому что Блэр влюблена в него, а он возразил, что Малкольм влюблен в меня.
И поскольку я подозревала, что он прав, то позволила ему победить в дискуссии, заверив, что тоже прерву всякие отношения. Вряд ли у меня возникли бы какие-то сложности: было чувство, что этот звонок от Малкольма — последний.
Каким бы яростным ни вышел спор, как только он закончился, все стало хорошо. Мы быстро привыкли к повседневной жизни, и в целом, я бы сказала, переезд увенчался полным успехом. В следующую субботу у нас должно было состояться маленькое новоселье, чтобы все наши друзья смогли собраться и посоревноваться в саркастических комментариях на тему того, как тошнотворно сладко мы влюблены друг в друга.
Я не могла дождаться!
Подозрительно разглядывая Кэма — он повел себя весьма странно, не встав мне навстречу, — я спросила:
— Что ты делаешь? А где Коул?
— В «Макдоналдсе» с друзьями. Я разрешил.
— Отлично. Может, тогда заказать еды и не готовить?
— Звучит заманчиво.
Он выглядел каким-то не таким.
— Ты как?
— Как прошел первый день? — внезапно перешел в атаку Кэм, ухмыляясь моему виду.
— Превосходно. То есть у меня болят шея и спина, на ресницах краска, но все было просто прекрасно.
Я вошла и плюхнулась на диван рядом с ним, ласково поцеловав его в губы.
Когда я отодвинулась, Кэм чуть улыбнулся мне. Я изучала его лицо, все более убеждаясь: что-то не так. Он что, нервничает?
— Серьезно, что происходит?
— У меня для тебя подарок.
Он вытащил руку из-за спины и протянул мне квадратную коробку.
— А что это? — усмехнулась я, взяла коробку и ощупала ее, гадая, что же может прятаться внутри.
Мои любопытство и восторг заставили уголки губ Кэма приподняться.
— Это просто штучка, чтобы отметить твой первый день в должности одного из маляров-декораторов М. Холлоуэя.
Я рассмеялась, еще раз быстро поцеловала его и вернулась к подарку. Медленно развернула, бросая бумагу за спину, и перевернула коробку. В ней оказалась кисть — и не просто какая попало, а одна из самых лучших и дорогих профессиональных малярных кистей.
— Ох, Кэм, — вздохнула я, растроганная его заботливостью, открывая пластиковую упаковку, чтобы достать кисть. — Не надо было…
Слова резко застряли у меня в горле, когда я заметила какой-то блеск. Недоверчиво взглянув на Кэма, я неторопливо вытащила кисть — и у меня отвисла челюсть при виде предмета, надетого на ее ручку.
Это было кольцо с бриллиантом.
Кольцо из белого золота с бриллиантом простой огранки «принцесса», охваченным выступающими лапками.
Мое сердце заколотилось как сумасшедшее, и я медленно повернулась, чтобы в ошеломленном изумлении уставиться на Кэма. Он непринужденно взял кисть у меня из рук и стащил с нее кольцо. Потом поднялся с кровати и встал передо мной на одно колено.
— О господи, — выдохнула я, барабаня пальцами по шее, поскольку пульс мой зашкаливал.
Кэм взял мою дрожащую левую руку и посмотрел мне в глаза с обезоруживающей искренностью:
— Джоанна Уокер, любовь всей моей жизни, я больше не хочу провести ни дня, не проснувшись рядом с тобой. — Он поднес кольцо к моей руке. — Ты проведешь остаток своей жизни со мной? Ты выйдешь за меня замуж?
Теперь я знала, после долгих лет ожидания, когда же какой-нибудь мужчина спросит меня об этом, что сказать «да» любому из них до Кэмерона было бы самым худшим решением в моей жизни. За последние месяцы я со всей определенностью поняла простую истину: когда мужчина задает такой вопрос, нужно прояснить для себя только одну вещь: «Смогу ли я жить без него?»
Если «нет», тогда ответ получается «да».
Я кивнула, и мои губы, задрожавшие, когда начали капать слезы, выдохнули:
— Да. Я выйду за тебя замуж.
С ликующим воплем Кэм притянул меня к себе для поцелуя столь глубокого, что я осталась буквально бездыханной, когда он отпустил меня. Тяжело дыша ему в губы, я криво улыбнулась:
— Ты знаешь, что это значит?
Глаза Кэма заискрились, и меня поразило счастье, светящееся в них.
— Что же это значит?
— Мы теперь никогда не сможем общаться с Джосс. Она будет считать себя Миссис Суперсвахой.
— Я поговорю с Брэденом. Он ее удержит в узде. — Кэм по-мальчишески ухмыльнулся. — У нас это отлично получается.