Джосс отмахнулась от его вопроса как от идиотского:
— Я просто говорю, что наш новый коллега был очень мил и Джо будет приятно и полезно поработать с кем-то новеньким.
— Почему ты так говоришь? — нахмурилась Элли.
— Она пытается свести меня с Кэмом, хотя у меня уже есть парень, а у него — девушка. Не говоря уж о том, что в личной беседе Кэм отнесся ко мне как к куче дерьма. — Все. Я это сказала.
Брови Брэдена сошлись, темный огонь появился в его глазах, и такой же я наверняка увидела бы в глазах Адама, если бы посмотрела на него.
— О чем ты говоришь?
— Да! — Джосс оперлась на локти и наклонилась вперед, на ее лице читалось фирменное: «Чью задницу мне напинать?» — О чем это ты говоришь?
Я пожала плечами, внезапно почувствовав себя неловко от всеобщего внимания. Особенно неуютно мне было из-за того, как напрягся Коул. Я всей кожей ощущала его выжидающий взгляд.
— Он просто вел себя не слишком любезно.
— И все же ты помогла ему с работой? — уточнила Элоди, явно озадаченная.
— Ему было нужно.
— Однако вчера вечером он был идеально мил и рассыпался в благодарностях за то, что ты дала его телефон Су.
Теперь пришла моя очередь хмуриться.
— Прямо рассыпался?
Джосс кивнула, расслабленно откидываясь на стуле:
— Может быть, ты его неправильно поняла.
Нет, я вполне правильно поняла отношение Кэма, но в обществе двух гиперопекающих мужчин, одного гиперопекающего младшего брата и такой же лучшей подруги сочла за благо согласиться:
— Да, возможно, ты права.
За столом на секунду воцарилась тишина, а потом…
— Он очень интересный, — мурлыкнула Джосс, жуя кусок сочной курицы.
— Кто? — спросила Элли.
— Кэм.
Брэден поперхнулся кофе.
— Джосс, — простонала я, — перестань. Я встречаюсь с Малкольмом.
— А, Джосс пытается поиграть в сваху? — наконец догадалась Элоди.
Когда я кивнула, она повернулась к Джоселин, наморщив нос:
— У тебя не очень хорошо получается.
Джосс оскорбленно засопела:
— Ну, дайте мне время. Это же мой первый опыт.
Ханна хихикнула в свой стакан с водой:
— Шотландцы, молчать!
Все снова застыли, а потом Адам взорвался хохотом, аж захлебываясь. И остальные посыпались, как костяшки домино, вокруг стола. Все, кроме Элоди, которая откинулась на спинку стула, ничего не понимая:
— Что? Что я пропустила?
К тому моменту, как подошла моя вторничная вечерняя смена, я успела уже изрядно замотаться. Как всегда, бегом домой после дневной работы, заглотить макароны с сыром, приготовленные Коулом, помыться и переодеться в униформу, проверить, сделал ли брат домашнее задание и жива ли еще мама, — и сломя голову в бар.
Я боялась этого весь день.
Бабочки трепетали у меня в животе, когда я приветствовала Брайана и вышибалу натянутой улыбкой. Я не остановилась поболтать с ними. Мне отчаянно хотелось поскорее пройти через первую встречу с Кэмом. Я вошла в клуб и постаралась успокоиться перед дверями бара. Открыв их, я застыла, во все глаза глядя на парня за барной стойкой.
Кэм.
Он стоял, облокотившись на черную гранитную поверхность стойки и склонив голову над салфеткой, на которой, видимо, что-то набрасывал. Растрепанные светло-русые волосы упали ему на глаза, он отбросил их, и я заметила, как блеснуло под лампой мужское индийское серебряное кольцо на безымянном пальце правой руки. Он выглядел точно так же, как в прошлую нашу встречу: та же небрежная сексуальность, те же часы для пилотов и кожаные браслеты. Изменилась только футболка. На приталенную белую с нацарапанным поперек груди «Клуб 39». Такую должны были носить все сотрудники-мужчины. А вот грудь и плечи Кэма, даже сгорбившегося, оказались гораздо шире, чем я запомнила.
Я сделала еще один шаг, и стук каблуков заставил Кэма поднять голову.
У меня перехватило дыхание, когда наши глаза встретились.
Я залилась краской из-за мгновенной реакции моего тела на внимание этого мужчины. Груди набухли, низ живота сдавило, и, пока мы продолжали смотреть друг на друга в напряженном молчании, тела и разум устроили во мне войну. Все части тела трепетали: «Он такой соблазнительный. Мы его хотим», а разум вопил: «О господи, что за ерунду ты несешь?!»
Все вокруг затуманилось, в фокусе остался только Кэм и мое тело — там, где оно жаждало его прикосновений.
Но внезапно у меня перед глазами всплыло лицо Малкольма, и я вздрогнула, разорвав странные чары, под власть которых мы попали.
Я выдавила неловкую улыбку и направилась к стойке, сосредоточенно глядя только перед собой и ни в коем случае не на мужчину прямо по курсу.
У Кэма были другие планы. Когда я подняла крышку, чтобы пройти мимо него в комнату персонала, он встал перед дверью, загородив мне дорогу. Я уставилась на его черные байкерские сапоги, а потом, поняв, что выгляжу полной идиоткой, все-таки подняла взгляд. Кэм стоял, прислонившись к косяку и сложив руки на груди, и я совершенно не могла понять, что написано на его лице. Он был даже хуже Джосс. Если Джосс не хотела показывать, что чувствует, то нацепляла вот такую ничего не выражающую маску. Кэм, как видно, купил свою в том же магазине.
— Привет, — помахала ему я.
Правда помахала.
«Боже, пусть пол разверзнется и поглотит меня».
Губы Кэма дрогнули.
— Привет.
Почему все это выходило у меня так неуклюже? Обычно я могла завлечь и очаровать любого мужчину — да хоть штаны снять заставить. И вдруг веду себя как туповатая семилетка.
— Значит, тебе удалось устроиться? — «Нет, Джо, ради шутки зашел». Я мысленно закатила глаза в ужасе от самой себя.
Если у Кэма и возникла такая же саркастическая мысль, он оказался достаточно великодушен, чтобы ее не высказать.
— Удалось.
Что за односложные ответы? У меня дрогнули губы при воспоминании о его словесной атаке на меня в последнюю нашу встречу.
— В наш прошлый разговор ты был куда словоохотливей.
Кэм поднял бровь:
— Словоохотливей? Неужели кто-то пользуется календарем «Слово дня»?
«Вот тебе и все великодушие». Я попыталась игнорировать болезненный укол его шутливого ответа. Однако это трудновато сделать, когда шутка больше напоминает насмешку. Я вперила в него гневный взор:
— Да, пользуется. — И протиснулась мимо него, задев его руку локтем по пути в подсобку. — Вчера там было слово «жлоб».