— Где я сегодня сплю?
Моя кожа запылала от одной мысли о предстоящей ночи.
— Моя кровать слишком мала, чтобы спать вдвоем, но я не могу оставить Коула одного. Давай я приду тебя навестить? Но остаться не смогу.
— Ну и ладно, детка, так тоже хорошо. Слушай, я обещал встретиться с Нейтом, пропустить по стаканчику. — Он отодвинулся и повернул меня лицом к себе. — Значит, увидимся у меня ближе к ночи?
— Ага. Где-нибудь в полдвенадцатого?
— Буду ждать. — Он наклонился, чтобы легонько поцеловать меня в губы, но я ладонями обхватила его подбородок, притягивая его голову ближе.
Поцелуй все углублялся, мой язык дразнил его, пальцы, чуть царапая ногтями кожу, ползли вверх по линии его подбородка и наконец сомкнулись в волосах на затылке. Я целовала Кэма, пока он не оторвался от моих губ, чтобы вздохнуть.
Не отводя от меня чуть расширенных и плоховато сфокусированных глаз, Кэм кивнул и неохотно разжал руки:
— Лучше пол-одиннадцатого.
— Я тут подумал: хорошо бы нам обоим провериться и перестать пользоваться презервативами. Ты же вроде бы пьешь таблетки?
Мои волосы прошелестели по подушке, когда я повернулась посмотреть на лежащего рядом Кэма, чья кожа чуть поблескивала от тонкой пленки пота. Я все еще тяжело дышала после наших экзерсисов, и смысл его слов дошел до меня где-то через минуту.
— Да. Я проверюсь на этой неделе.
— Я тоже. Должно быть все в порядке. Я проверялся перед Беккой, и мы всегда предохранялись.
— Маленький дружеский совет, — вздохнула я, заводя глаза к потолку. — Не следует болтать о своих прежних секскападах через пару секунд после секса с твоей нынешней женщиной.
— Нет смысла ревновать, детка. Ты тянешь на все десять, а она — не больше чем на пять. Ну, может, шесть в удачный день.
Я закатила глаза, притворяясь недовольной тем, что Кэм считает меня лучшей любовницей, чем Бекка.
— И определенно не начислять женщинам очки.
Кэм рассмеялся, перекатившись на бок, и подтянул меня к себе. Он попытался поцеловать меня, но я все еще дулась, что он упомянул Бекку, и прикрыла ему рот ладонью. Он поцеловал мою руку и сказал в нее что-то неразборчивое.
Я убрала ладонь.
— Что?
Его глаза изучали мое лицо, на губах играла улыбка.
— Я сказал «извини».
— Хорошо.
Наклонившись ко мне с серьезным видом, Кэм заговорил, чуть касаясь моих губ своими:
— Только попробуй еще раз спрятать эти губы от меня, и я придумаю очень креативные способы использовать это как наказание.
Я встрепенулась: такие разговорчики в постели здорово меня возбуждали.
— Это мой рот. И я решаю, кого к нему подпускать.
— Верно, — неохотно согласился он, проводя ладонью по моему бедру и останавливаясь между ног. Я невольно дернулась от нажатия его большого пальца на мой клитор. — Но вчера ночью ты согласилась, что мы вместе, а это означает, что твой рот принадлежит мне. Так вот, я не люблю, когда прячут мои вещи. — Он завершил свое заявление лукавой ухмылкой; его палец кругами блуждал по моему клитору, и я ахнула, сжимая его запястье и побуждая продолжать.
Я хотела бы возразить, что он болтает ерунду, но не могла говорить. И думать не могла. Мое тело уже перенесло один мощный оргазм и теперь неуклонно приближалось к краю следующего.
Я кончила быстро, сильно и с криком, который Кэм заглушил поцелуем — влажным и непристойным, стремящимся проглотить мой оргазм и поставить на мне клеймо собственности.
Ему повезло, что я обладала таким же собственническим инстинктом.
Крепко сжав его голову, я поцеловала его в ответ так же взасос и, когда он дернулся, чтобы вдохнуть, укусила за губу. Покрепче.
Кэм зашипел, выпучив глаза, и облизнул пострадавшее место.
— Если мое — твое, то и твое — мое.
Это ему понравилось — судя по тому, как он прищурился.
— Заметано.
Мне это тоже пришлось по душе. Страшно нравилось, что я могла чувствовать себя с ним вполне комфортно, оставаясь самой собой. Я провела большим пальцем по его укушенной губе ласковым жестом не слишком искреннего извинения.
— Мне пора идти. — Я попыталась откатиться от него, но его рука тут же остановила меня.
— Останься. Еще чуть-чуть.
Тревога немедленно заставила мое тело напрячься, изгнав из головы все радостные мысли о нас как о паре. Ощущение было ужасно похоже на дежавю: я спешила домой к Коулу, оставляя в постели раздосадованного мужчину.
Раньше было важно, чтобы я не портила отношения на каком-то одном уровне. С Кэмом стали важны все уровни. Я нахмурилась от растерянности и беспокойства: я-то думала, с ним все будет по-другому.
Он это заметил. Секунду назад рядом с ним лежала Мисс Расслабленность, а теперь я вернулась к той себе, от которой устала до тошноты.
— Что? — Он обнял меня за талию, пытаясь притянуть поближе. — Что с тобой?
Его пальцы пробежались по моему лицу.
— Ничего.
— Это не ничего. — С некоторым усилием Кэм заставил меня полностью повернуться к нему. — Ты вся как деревянная. Почему?
С одной стороны, я хотела, чтобы у нас все шло хорошо, чтобы мы были искренними. Настоящими.
С другой — не хотела, чтобы он думал, будто я его так сразу втягиваю во все свои семейные проблемы. И покидать его постель, злясь на него, мне тоже не хотелось, как не хотелось, чтобы он злился на меня.
Я прикусила губу и задумалась — слишком надолго.
— Господи, Джоанна. — Кэм отодвинулся, прежде чем я успела что-нибудь сказать, и сердито нахмурился. — Я же не эти, черт подери! — Он сбросил с нас покрывало, порываясь встать с кровати.
«О черт!»
— Я просто боюсь, — выдавила я, ощущая, как пылают мои щеки от грядущего признания.
Кэм застыл, повернув голову и глядя на меня через плечо.
— Продолжай.
Я скорчила рожу, недовольная его командным тоном, и села, подтянув колени к груди в подсознательном желании защититься.
— Я боюсь, тебе надоест, что я не могу… принимать тебя у себя. Потому что у меня Коул и… — Я обхватила себя руками, не зная, как он отреагирует на следующую порцию моей брутальной честности. — Он всегда будет на первом месте.
Через секунду я опять оказалась на спине, а Кэм смотрел на меня сверху вниз смягчившимся взглядом. Даже более того: полным участия.
— Тебе не нужно больше тревожиться из-за этого. Я все понимаю. Конечно же, Коул на первом месте. Он же, черт возьми, ребенок, который нуждается в тебе. Мне не надоест, и я не собираюсь злиться по этому поводу. А если буду, то тебе, честно говоря, следует прогнать меня пинками.