— Я просто не могу этого принять!
— Придется, Джастин, — мягко упрекнула бабушка. — Мне приятно, что ты так за меня переживаешь, но жизнь есть жизнь, и я не могу существовать вечно. Естественно, мне бы хотелось, чтобы у тебя уже была своя семья, когда наступит мой час, но я пойму, если этого не случится.
— Я ведь уже сказал, подумаю над вопросом брака, если тебя это порадует.
Он сильно нахмурился.
— Ты можешь, и, вне всякого сомнения, поступишь так, как велят твои желания. В данный момент меня больше интересует моя милая компаньонка. Я хочу твердо знать, что будущее Элли — Элеоноры — в безопасности, прежде чем покину этот мир.
— Я бы предпочел, чтобы ты больше не произносила этих слов в моем присутствии. — Джастин вновь беспокойно заходил по комнате, слишком возбужденный, чтобы стоять или сидеть.
— Можно не говорить, но суть не изменится, дорогой внук, — напомнила Эдит.
Джастин понимал, но одна мысль, что бабушки, той самой бабушки, что часто его журила или даже строго поругивала за тот или иной проступок, больше не будет, казалась ему невыносимой. Ей только шестьдесят восемь лет, и он почти не задумывался, что она может умереть. Женщина жесткой и несгибаемой воли, Эдит Сен-Джаст всегда была для него опорой, незыблемым патриархом, правящей железной рукой.
— Теперь мы можем, наконец, обсудить будущее Элеоноры? — непривычно кротко заговорила Эдит.
Последнее, что хотелось сейчас обсуждать Джастину, — будущее Элеоноры Розвуд, но ему хватило одного взгляда на лицо бабушки, чтобы придержать возражения. В глаза снова бросились ее бледность и темные тени под глазами. Он воздержался от резкого ответа и снова присел у ее постели.
— Что ж, хорошо. Если ты настаиваешь, давай поговорим о будущем кузины Элеоноры.
Бабушка кивнула:
— Мое самое горячее желание — знать, что она благополучно замужем, когда я буду покида… уходить.
Тот поднял брови.
— Такое впечатление, что ты желаешь этого всем своим близким. От всего сердца рад узнать, что на сей раз ты нацелилась не на меня.
— Не остроумничай, Ройстон! — нахмурилась она. — Как я уже говорила, в отношении своей женитьбы можешь действовать как угодно, но для Элли в ее положении брак — единственный шанс.
Он насмешливо вскинул брови.
— И у тебя уже есть кто-нибудь для нее на примете? Или, вернее, есть ли кто-нибудь на примете у кузины Элеоноры?
Бабушка вздохнула:
— В последний год она столько занималась моими делами, что едва ли успела хоть раз об этом задуматься.
— Значит…
— Однако это не означает, что ей не следовало задуматься. — Эдит замолчала и нахмурилась. — Или что, я не должна настаивать, чтобы она этим занялась, пока не вышел ее брачный возраст?
— И сколько же лет кузине Элеоноре?
Джастин скептически посмотрел на бабушку, вспоминая дышащее свежестью лицо девушки и полное отсутствие морщин.
— Недавно исполнилось двадцать.
— Ну, совсем древняя старуха! — насмешливо протянул он.
— Джастин, я серьезно. У бедной девушки, оставшейся в полном одиночестве, выбор невелик. Уверена, ты хорошо об этом осведомлен. — Бабушка изогнула бровь.
Да, ему известно, какая судьба частенько постигает благородных, но обедневших девушек, особенно с красотой и обстоятельствами мисс Элеоноры Розвуд, которая не принадлежала ни к светскому обществу, ни к рабочему классу.
— И что же ты хочешь при этом от меня? Выделить ей небольшое приданое и тем подманить какого-нибудь нуждающегося священника? — саркастически предположил он.
— Да, приданое было бы неплохим началом, — серьезно ответила бабушка и медленно кивнула. — Господи боже, состояние Ройстонов столь велико, что ты даже не заметишь потери! Только зачем Элеоноре какой-то обедневший священник? Уверена, среди твоих знакомых наверняка найдется парочка титулованных джентльменов, которые с радостью закроют глаза на недостатки происхождения и возьмут в жены девушку с небольшим личным состоянием, к тому же дальнюю родственницу могущественного герцога Ройстона.
Предлагая выделить приданое Элеоноре, Джастин собирался только поддразнить бабушку, но, судя по ее серьезному лицу, она вовсе не шутила.
— Правильно ли я понял, ты хочешь, чтобы я сначала выделил твоей компаньонке солидное приданое, а затем обеспечил ей достойного, желательно титулованного мужа из числа моих знакомых? — Это выглядело не только нелепо, но даже сродни кровосмешению, учитывая, что Джастин еще несколько минут назад думал о ней как о родственнице!
— Вряд ли ты подойдешь к этому вопросу настолько черство, Ройстон, — нетерпеливо взглянула на него Эдит. — Я очень привязана к этой девушке и не хотела бы видеть ее замужем за человеком, который ей не понравится или которому не понравится она.
Джастин поднял брови.
— То есть ты хочешь, чтобы я сыграл роль свахи, несмотря на «недостатки ее происхождения», как ты тактично выразилась.
— Устроенный брак не исключает любви, — резко отозвалась Эдит. — Мы с твоим дедушкой очень любили друг друга. Как любят друг друга твои родители.
Верно. Однако именно данный пример заставлял Джастина с таким подозрением относиться к браку, непереносима была сама мысль о столь глубокой, сильной любви к женщине в ущерб собственному ребенку.
Он подавил дрожь.
— Мне кажется, ты слишком многого хочешь: чтобы Элеонора, с ее происхождением, заключила выгодный брак, да еще и обрела большую любовь.
— Мы этого никогда не узнаем, пока ты не попробуешь ей помочь, — настаивала бабушка.
Он удрученно покачал головой.
— И что ты предлагаешь?
— Как ближайший родственник Элли, да, я знаю, скажешь, что формально вы вообще не родственники, но ты мог бы сводить ее на одно-два музыкальных суаре и представить своим достойным, но финансово нуждающимся знакомым.
— Я не… ты хочешь, чтобы я посещал музыкальные суаре?!
Джастин недоверчиво уставился на бабушку и снова поднялся. Он уже совершенно не понимал, чего ожидать, и чувствовал себя игрушкой, которая выскакивает из коробочки, стоит только поднять крышку, была у него такая в детстве.
— Похоже, недомогание затуманило тебе разум! — Он потряс головой. — Я не имею привычки ходить по суаре и балам, не говоря уже о том, чтобы сбывать с рук кузин ничего не подозревающим джентльменам!
— Но ты можешь сделать исключение, принимая во внимание особые обстоятельства, — с вызовом парировала бабушка.
— Конечно, могу. Но…
— Это бы меня чрезвычайно порадовало, Джастин. — Она снова откинулась на постели.
Тот вдруг с подозрением прищурился, глядя на ее маленькую и вроде бы хрупкую фигурку. Среди белоснежных подушек она казалась такой уязвимой и беззащитной.