По камням вновь начали чиркать стрелы. Конан отвечал, чутко прислушиваясь к каждому вскрику и воплю, доносившемуся с опушки; лишь эти звуки да змеиное шипение метательных снарядов обнаруживали врага. Колчан киммерийца постепенно пустел, кровь его кипела – он жаждал схватиться лицом к лицу с этими смуглыми недоростками, что засели среди деревьев. Его меч и кинжал против их топоров и копий! Давняя неприязнь поднималась в нем; столь давняя и древняя, что первопричина ее поросла седым мхом, оделась камнем, покрылась снегами тысячи зим, развеялась пеплом мириад костров. Причины не помнил никто, но ненависть была жива. Веками сражались пикты и киммерийцы, не давая пощады и не захватывая пленных; а если уж это случалось, то пикт расставался с печенью на алтаре Крома, а киммерийца пытали у столба или живым подвешивали к деревьям в жертву лесным богам. И потому…
* * *
«Стой! – беззвучно выкрикнул Трикси, но тут же разочарованно протянул: – Ошибка… Всего лишь ментально одаренный ребенок…»
– Телепат?
«На этом этапе своего развития вы неспособны телепатировать друг другу. Ментальный дар встречается, но лишь в латентной фазе. Восприятие чувств, настроений, ясновидение, способность к регулировке биоэнергетических полей – только это, и не больше. Что, в сущности, неудивительно – ведь вы используете мозг всего на три процента».
– Неужели? – поразился Ким, перемещаясь из пиктских лесов поближе к реальности, на Президентский бульвар. – Только три процента? А остальное пропадает втуне?
«Вовсе нет. Где я, по-твоему, нахожусь? В твоем сознании, в его латентной области, и область эта много больше закутка, который ты считаешь своим разумом. – Помолчав, Трикси задумчиво произнес: – Мне кажется, в том и состоит причина вашей ментальной резистентности. Вы не используете мозг даже на четверть, не знаете, как привести его в движение, как овладеть его ресурсами. Возможно, в силу своего нелепого метаболизма… Вот если бы вы дышали метаном… или хотя бы аммиаком…»
– Больно вонючий, – возразил Ким, перекладывая кувалду с левого плеча на правое. Он уже шагнул к своему подъезду, но тут его озарила внезапная мысль. Остановившись, Кононов оглядел пустынный в вечернее время бульвар, лесок за серой лентой мостовой, громады домов с сияющими оранжевым светом окнами, блеклое небо и повисшую в нем луну – осмотрел все это и, не найдя ничего любопытного, поинтересовался: – Много народу ты уже отсканировал?
«Девяносто восемь тысяч триста пятьдесят шесть человек, – сообщил пришелец. – А что?»
– А то, что осталось четыре миллиона с гаком. На самом деле больше: я каблуки стопчу, бродя по улицам, но люди тоже не сидят на месте – кого-то ты отсканируешь вторично, кого-то вовсе не найдешь. А если еще учесть приезжих, дачников и все такое… Боюсь, что поиск наш растянется на годы!
«В Финляндии я справился за четырнадцать месяцев», – возразил Трикси.
– Тут тебе не Финляндия, дружище. Сам говорил: финны не суетятся, не торопятся… А почему? Потому что живут в благополучном застое, а у нас эпоха перестройки, у нас народ шустрит и скачет. Ты хоть на Дрю посмотри! Утром он дома, потом в институте, потом на заправке и в мастерской, в три у меня, а после – у Леночки или у Анечки… а может, у Любочки, Милочки или Татьяны. Ну и где ты его найдешь?
«Я его уже проверил. В нем нет инклина».
– Тот тип, в котором есть, может быть еще шустрее. Сегодня он здесь, а завтра на Канарских островах или в другом Петербурге, который во Флориде.
Трикси призадумался. Киму казалось, что он ощущает тоску и безысходность, которыми потянуло от пришельца, будто светлый июньский вечер вдруг превратился в январскую ночь, холодную и темную, когда на небе ни луны, ни звезд, а по бульвару свищет пронзительный ветер. Это чувство было таким внезапным и острым, что он содрогнулся и покачал головой. Потерять частицу сущности в миллионной человеческой толпе, разыскивать ее годами, зная, что за этой толпой другие, миллиардные, в которых потерянное сгинет, как золотая монетка в Марианской впадине… Трагичная судьба!
«Что ты предлагаешь?» – наконец мрачно осведомился Трикси.
– Я пораскинул своим трехпроцентным умишком и думаю, что тип, поймавший твой инклин, как-то отличается от нормы. Я ведь отличаюсь! – Ким небрежно поиграл кувалдой. – Пока ты в моем сознании, я, точно робот-трансформер, неуязвим и непобедим! Ты говорил, что инклин не просто сборщик информации, но может помогать носителю, содействовать его успехам… Значит, нужно отыскать везунчика! Такого, кому поперло год назад! Первым делом просмотреть газеты – может, объявился новый экстрасенс? Телепат, святой или целитель… Или кто-то исцелился сам… был паралитик, а теперь кидает молот и рекорды бьет… Или, скажем, у чиновника проснулась совесть, и он отдал свой особняк слепым детишкам. Дело неслыханное и потому…
«… заметное, – промолвил Трикси. – С этим я согласен! Но симбиоз между инклином и носителем возможен лишь при сознательном контакте, чему мешает ваша ментальная невосприимчивость. Поверь, я изучил этот вопрос! Я пересаживал свои инклины с близкой дистанции и наблюдал реакцию людей. Она была неоднозначной и временами очень странной».
– А поконкретнее?
«Можно и поконкретнее. Так вот, одни инклин не замечают, и поведение их не меняется, другие испытывают дискомфорт различной степени, от беспокойства до сильного стресса. Есть такие, что временно сходят с ума… У третьих, в очень немногих случаях, вдруг пробуждается редкий талант, заложенный природой: эйдетическая память, дар гипноза, электромагнитная ориентация. Эффект, конечно, обратим – все исчезает с эвакуацией инклина. – Сделав паузу, Трикси пояснил: – Это определяется психологическим типом носителя, его способностью воспринимать инклин на подсознательном уровне. Люди разные, понимаешь?»
– Разные, – согласился Ким. – Отсюда вывод: ты проводил свои опыты на финнах, а у нас другая ментальность, и потому реакции будут другими. Ты слышал поговорку: что русскому благо, то немцу смерть?
«И что это значит?»
– Возможность подчинения инклина. Представь, что человек-носитель возобладает над ним подсознательно, не ощущая его присутствия и считая, что в нем проснулся естественный дар – тот самый, заложенный природой… Как тебе этот вариант?
«Он мне совсем не нравится, – без промедления откликнулся пришелец. – Не нравится, но исключить его я не могу. Ваш мир такой необычный и странный…»
– Мир! Мир – это еще цветочки, а ягодки – наша страна, – промолвил Ким и зашагал к подъезду.
Пальцы танцуют по клавишам мобильника, те загораются мягким зеленым светом. Долгие мелодичные гудки… Потом голос:
– Слушаю.
– Славик, ты?
– Дарья Романовна? Даша, Дашенька, где же вы пропадали! Тут такое… такое творится!.. Мы все…
– Помолчи, Славик. Где я была, неважно – считай, болела. Теперь выздоровела… Что с нашим заведением?