— Нет, ты можешь быть свободна, Шарлотта, я останусь здесь и проведу в этой постели остаток ночи. А ты, — попросила она Шарлотту, — проводи этого музыканта до ворот. А если нужно, дай ему в провожатые кого-нибудь из слуг мужчин.
Констанция говорила так, словно музыкант ее не слышал. Но после того, что случилось, ей даже не хотелось смотреть в сторону слепого юноши. Ей казалось, что подернутые белесой пеленой глаза все-таки зрячие, ее позор не ускользнул от взгляда постороннего.
— Хорошо, мадемуазель.
Шарлотта взяла под локоть музыканта, вывела его в коридор, помогла ему завернуть гитару.
Он вышел из дому с гордо поднятой головой.
Констанция Аламбер заснула только к утру. Она о многом передумала, пока лучи рассвета позолотили росписи на потолке комнаты, где она находилась. И лишь когда золотое солнце показалось на крыше соседних домов, Констанция заснула.
Шарлотте не довелось в этот день прилечь, она готовила наряд своей госпожи к визиту в дом баронессы Дюамель. И лишь после полудня служанка рискнула разбудить Констанцию, ведь оставалось всего пара часов до назначенного времени.
Констанция чувствовала себя немного разбитой и уставшей. Сказался трудный разговор с Эмилем де Мориво, ведь женщина, понимала, не все так хорошо, как ей хотелось бы, и Эмиль что-то отнее скрывает. Но что именно, Констанция не могла понять.
Она покорно отдала себя в руки служанки-эфиопки, и та принялась колдовать над ее нарядами, над прическами.
Наконец, все было в порядке. Констанция стояла перед зеркалом, а Шарлотта в паре шагов от нее. На темнокожем лице девушки сияла счастливая улыбка. Она смогла угодить Констанции и та осталась довольна ею.
Часы в гостиной пробили четыре, и Констанция спохватилась.
— Боже мой, мы должны уже быть у баронессы Дюамель!
Но Шарлотта напомнила ей:
— Но вы всегда опаздываете, к этому уже привыкли.
— Сегодня не тот случай, — отрезала Констанция, — ведь я обещала присматривать за Колеттой, а сегодня прием устроен в ее честь. Хороша же опекунша, если девочка останется одна!
Шарлотта, судя по ее лицу, не видела особой необходимости в присутствии Констанции на этом приеме. Но возражать своей госпоже она не стала, лишь спустилась вниз узнать, заложена ли карета.
Экипаж уже ожидал у крыльца, и Констанция, которая и в самом деле повсюду опаздывала, вновь спешила наверстать упущенное. Она, даже не прикоснувшись к руке лакея, впорхнула в карету и крикнула кучеру:
— Скорее! — Шарлотта вскакивала в карету уже на ходу.
И экипаж грохотал по улицам, несясь к дому баронессы Дюамель.
«Какая скверная была ночь, — подумала Констанция, — нужно будет распорядиться устлать улицу перед домом соломой, иначе ночные экипажи не дадут заснуть».
И тут она улыбнулась.
«Какой неженкой я стала в последнее время! Раньше я могла заснуть под пьяный рев приятелей Виктора, а теперь мне мешает даже стук колес».
Ехать пришлось недолго, и вот уже Констанция, не дожидаясь, пока о ней доложит дворецкий, бежала по лестнице дома своей тетушки. Из распахнутой двери слышались голоса гостей, негромкие, но возбужденные. Когда Констанции осталось преодолеть один марш, она пошла спокойно, придерживая подол платья в руках. Ее маленькие ножки выныривали из-под пены кружев и спускавшийся навстречу ей маркиз Баланж, залюбовался этим зрелищем. Лишь в самый последний момент он успел поднять взгляд и склонился в поклоне.
— Мадемуазель Аламбер, добрый вечер!
— Добрый вечер, маркиз, — бросила Констанция и вошла в зал, полный гостей.
Наверху, на небольшом балконе, располагался оркестр. Приятная музыка лилась над головами собравшихся.
Констанция скользила взглядом по лицам людей, кивала, узнавая знакомых, но нигде не могла отыскать своей родственницы Франсуазы Дюамель.
Она переходила из зала в зал, сохраняя на лице, как приклеенную, приветливую улыбку. Здесь почти все были знакомы ей. Констанция пробиралась сквозь толпу гостей, пытаясь отыскать хозяйку дома.
И вот, наконец, ей повезло. В дальнем углу, за небольшим столиком сидела Франсуаза и беседовала с женой маркиза Баланж. Уже издалека завидев Констанцию, Франсуаза Дюамель попросила прощения у своей собеседницы, поднялась и заспешила своей гостье навстречу.
— Боже мой, Констанция, ты как всегда опоздала.
— Прости меня, Франсуаза, но я ничего не могу с собой поделать.
Женщины легко обнялись и Констанция поцеловала Франсуазу в щеку.
— У вас в доме прекрасная музыка, — сказала мадемуазель Аламбер.
— О, я пригласила хороших музыкантов, — губы баронессы раздвинулись в еле заметной улыбке. — Ты бы только знала, Констанция, во сколько мне обошелся этот прием.
— Я думаю, свадьба обойдется еще дороже, — напомнила мадемуазель Аламбер о причине приема.
— Да, Констанция, но я счастлива, что моя дочь, наконец, выходит замуж.
— Не так уже она стара, Франсуаза, чтобы ты говорила «наконец».
— Ну это так, к слову пришлось.
— А где сама Колетта?
Франсуаза взяла Констанцию за локоть, и они отошли к окну.
— Она с учителем музыки готовится выступить с песней передгостями.
— Я хочу ее видеть, — сказала Констанция.
— Что ж, думаю, они скоро закончат. Спустись вниз, в гостинуюи там найдешь Колетту.
— Хорошо, Франсуаза.
— Ты меня извини, Констанция, я должна еще со многими поговорить, увидимся чуть позже.
Мадемуазель Аламбер вновь принялась пробираться среди гостей к лестнице, ведущей вниз.
А Колетта в это время усердно перебирала струны арфы. Напротив нее сидел учитель музыки, молодой человек лет семнадцати с миловидным женоподобным лицом. Его кучерявые волосы не хотели лежать, принимая данную им природой форму. Поэтому учитель то и дело приглаживал их, отрывая руки от струн.
Колетта сосредоточенно смотрела на свои пальцы. В ней еще не было ловкости и поэтому каждое движение давалось девушке с трудом. Но музыка звучала вполне сносно, а голосок Колетты был довольно приятного тембра.
Горничная Колетты стояла за спиной своей хозяйки, скрестив на груди руки. Она очень любила свою молодую хозяйку и недолюбливала Франсуазу. Простая девушка радовалась, что Колетта выходит замуж и скоро покинет этот дом.
Учитель музыки поморщился. Колетта зацепила мизинцем лишнюю струну и диссонанс вывел его из равновесия.
— Простите, мадемуазель, — сказал учитель музыки, — но вы взяли не ту ноту.