Немцы, дравшиеся поначалу отлично, не давшие союзному фронту полностью развалиться в первые две недели, сейчас откровенно сникли. Тяжелые потери, в первую очередь в технике, нечем было восполнять. Украинские уроки на пользу европейцам не пошли. Наоборот, под свист и улюлюканье толп пацифистов парламентские комиссии стали урезать военные расходы, не давая вооруженным силам европейцев восстановить свой потенциал. В Германии, например, была затеяна совершенно шизофреническая военная реформа, превращая некогда самую сильную армию Западной Европы в аналог вооруженной балетной труппы [37] . С остальными союзниками было еще хуже.
— Если флот даст нам еще неделю, мы закончим здесь войну. У американцев нет сил, а у европейцев — возможности продолжать войну, а мы прорвемся за Одер.
Генерал-лейтенант Бородулин оглядел сидящих вокруг него генералов и офицеров из соединений тринадцатого армейского корпуса.
— Все, господа, закончили. Возвращайтесь в соединения. А вы, генерал Громов, останьтесь…
Отпустив своего начштаба и адъютанта, генерал-лейтенант указал Громову на офисный стул. Садись, мол.
— Ну что, Громов? Новые погоны не жмут?
— Никак нет, господин ге…
— Да ладно, хорош здесь устав разводить. Знаешь, зачем оставил?
— Догадываюсь. Опять моей бронекопытной бригаде счастья привалило?
— Молодец. Не зря генералом стал, быстро смекаешь. Не только твоей «двадцатке» счастье привалило, но и всему корпусу. Вот ты на месте Уолта и Неринга что бы сделал?
— Берлин бы прикрывал… Столица как-никак.
— Верно. А если сил мало?
— Дал бы в Берлин войти и по флангам врезал…
— Пять баллов, Громов. Знаешь, что сейчас с первым гвардейским происходит?
— Нет…
— Правильно. Никто не знает. Там теперь три танковые бригады, две механизированные, плюс еще десантно-штурмовая. Ожидаю, что туда еще «белых медведей» включат.
Громов округлил глаза от удивления.
— Не понял, Олег Романович? Это шутка? Что, главком собирается три танковые бригады в город-миллионник загонять?
Бородулин улыбнулся произведенному эффекту и театрально зааплодировал.
— Все верно. Берлин — это же миллионный город. Ловушка для атакующей армии. Завязнем в уличных боях, потери огромные. Тут нам еще по флангам вдарят. Правильно?
— Так точно. Не понимаю…
— А что тут понимать, Громов? Натовцы думают так же, как ты. И поэтому ждут нас на флангах. Что мы Берлин охватывать с флангов будем, окружать…
Громов помотал головой, словно конь. Ему вбили еще в академии, что главное для современной армии — мобильность, подвижность. Потеря мобильности ведет к человеческим потерям и поражению… Это же аксиома современной войны [38] . Бред, просто бред…
— Но танки в город… Олег Романович… Что, в Генштабе забыли Грозный?
— Нет, Громов, не забыли. Ты снова прав, мой юный падаван… — прогудел командир корпуса голосом Дарта Вейдера и снова довольно заржал.
Громов неожиданно вспомнил, что командир корпуса еще относительно молодой мужик сорока пяти нет. И что в молодости у курсанта Бородулина была кличка Чума.
— Грозный не забыли. Поэтому никто Берлин штурмовать не собирается. Мы через него транзитом пройдем. Прямо в тыл к Нерингу. Усек? Нам не нужен флаг над рейхстагом. Нам нужен прорыв в глубокий тыл союзников.
Челюсть Громова отвисла.
— Это как, не брать штурмом?
— А вот так… Гренадеры, спецназ и ДШБ расчистят только маршрут для движения колонн. А весь город — да х… с ним, кому он нужен?
Только сейчас до Громова дошло… Словно в голове зажглась лампочка в тысячу ватт.
— А наши задачи?
— К сожалению, Громов, мы будем чужие на этом празднике жизни. Мы же не первый гвардейский корпус. Не патриции, увы.
Бородулин внезапно посуровел, сузил глаза и сказал:
— Задачи нашего корпуса такие. Сковать американскую четвертую механизированную дивизию, французские и германские боевые группы. Сковать намертво. Они ждут от нас обходного маневра — они его получат. Не дать помешать рывку первого гвардейского. Твоя «двадцатка» — на самом острие, как обычно. Понял?
— Так точно!
— Все, как обычно, будут решать минуты. Дело будет жарким, предупреждаю сразу.
— Да не впервой, Олег Романович. Вот с боеприпасами и запчастями вопросы решить — вообще отлично будет.
— Список готов?
— Так точно. — Громов протянул лист заявки генерал-лейтенанту.
Тот быстро пробежал заявку глазами и кивнул.
— Интенданты все достанут, Громов. Все, свободен, желаю удачи. — И поднявшись, Бородулин крепко пожал ему руку.
Через час подробные шифровки с боевым приказом получили командиры всех корпусов, развернутых на западном направлении. Стратегическая операция «Юпитер» вступила в завершающую стадию…
Генерал Уолт, сидящий в своей штаб-квартире в Штутгарте, в бункере под многотонными бетонными перекрытиями со стальной арматурой, способными выдержать удар любой русской авиабомбы, ждал удара русских со страхом и надеждой. Со страхом, потому что любой удар «иванов» был всегда неожиданным и сокрушительным. Ожидаешь с одной стороны — обязательно прилетит с другой. С надеждой, потому что появился реальный шанс остановить русских.
Из США наконец было переброшено два Fighter Wing — 120-й и 158-й из состава Национальной гвардии [39] , укомплектованные «Боевыми соколами» первых модификаций. Не бог весть что, но это значительно укрепит обескровленное европейское командование USAF. Еще прибыл 124FW, оснащенный модернизированными А-10, настоящее сокровище в предстоящих боях. Неказистый, но мощный штурмовик, нацеленный на уничтожение бронетехники. Удалось восстановить связь и управление войсками. Никто не ожидал такой оперативности от тыловиков, скупивших комплектующие для электроники в нейтральных Швеции и Финляндии на десятки миллионов баксов за четверо суток. Буквально озолотив Ericsson и Nokia и приведя в изумление русских. «Все спешат нажиться на крови наших парней. Скандинавы, прибалты, курды, французы, даже англичане», — с раздражением подумал Уолт, но вскоре успокоился.