— Заблуждаетесь, комендант. Я и мои андэлни прикрывали отход беженцев из Пустолесья. Если вам это о чём-нибудь говорит.
Конечно, говорило, кроарки его растерзай, Хродас знал, о чём речь, очень хорошо знал! Вести извне приходили сюда нечасто, но историю о том, как небольшой отряд кройбелсовых солдат спас от гибели в ким-стэгате и от когтей помарок население одного городка, — эту историю слышали даже здесь, в Шандале.
— Эттил, скажи Жадюге, чтобы выдал им всем пыльники и рукавицы. А вы, десятник, будьте готовы подменить моих парней своими. Если погодка выдастся чересчур спокойной, у нас могут быть кое-какие затруднения.
— Разрывы в сетях, — сказал этот до гарра проницательный десятник. — Если я правильно понимаю, вплетаете в канаты волосы. Чьи?
— Из горбачьих хвостов. Хотя был случай, когда пришлось воспользоваться волосами андэлни. — Это была давняя история, Хродас с помощью Грэлта ещё только начинал разбираться в природе ветров и радужных чернил. После очередного сезона в сетях оказалось столько разрывов, что никакими горбачьими хвостами их было не залатать. Тогда градоправитель Раймунг обратился к женщинам Врат, и те, все до единой, пожертвовали своими волосами. С тех пор одну из площадей в городе называли площадью Отсечённых волос.
— Мы, когда уходили из Пустолесья, тоже вычислили это. Чернила, если их несёт ветер, становятся… мы говорили — «лже-живыми». Бросаются на всё, что имеет животную природу. Когда мы поняли это — начали развешивать на деревьях…
— Я знаю, — оборвал его Хродас. Он действительно знал, эту часть истории о Пустолесье он никогда не забудет. И его как-то не тянуло выслушивать её снова, тем более во время сезона ветров. — Я вот чего в толк не возьму, десятник: и как вас отпустили из столицы? Вы слишком ценный андэлни, чтобы рисковать вашей жизнью в пустяковых заданиях.
Осенний Дар усмехнулся:
— Вы сами ответили на свой вопрос, комендант.
— Только не говорите мне, что этот юнец — бастард венценосного.
— Наместник происходит из менее знатного рода. Но он, без сомнения, достоин той чести, которую ему оказали.
— Ага. И в придачу скромен настолько, чтобы никак эту свою достойность не выказывать, — подытожил Хродас.
И подумал: «Значит, дело всё-таки в алаксаре».
* * *
Каждый раз это была игра на выживание. Ветер приносил с собой чернила, чернила убивали, точнее, могли убить, если ты оказывался недостаточно ловок и удачлив.
Постепенно ребята Хродаса постигали свойства ким-стэгата, учились обезвреживать его. При этом старались не вспоминать первые годы, когда их товарищи гибли и оставались искалеченными по несколько андэлни в сезон; годы, когда вместо горбачьих хвостов использовали совсем другие «материалы животной природы»; потом отказались, Хродас понял, что если не прекратит это, все они перешагнут за тонкую роковую грань. Из года в год гарнизон Шандала становился искусней в борьбе с чернилами, градоправитель Раймунг наконец признал это и помогал по мере сил, всё, казалось, стало спокойно, насколько вообще могла быть спокойной жизнь на Порубежье.
Лишь со временем Хродас начал подозревать, что чернила непостоянны, что меняют свои свойства не только в зависимости от размеров каждой кляксы, но и… — понять бы отчего! От сезона к сезону ким-стэгат становился плотнее и смертоноснее. Даже самые мелкие кляксы, принесённые ветром, были активными, набрасывались на сеть, а если получалось — на андэлни. К счастью, «наевшись», кляксы развеивались, попросту превращались в ничто. Но как долго это продлится? Может, уменьшившийся перерыв между сезонами — первый признак других, более страшных изменений?
Вот почему, понял Хродас, вот почему ещё он возненавидел этого сопляка. Потому что иногда сам думал о том, чтобы уйти. Оставить Шандал, пока ещё не поздно. Бежать.
Сопляк своим появлением открывал путь к отступлению, простой и удобный. Хродас зло усмехнулся: вот уж чего они от него не дождутся! Бежать означало предать своих парней и свою дочь, предать всех обитателей Врат. Если кляксы будут долетать до города, страшно даже представить, к чему это может привести; хотя нет, он очень хорошо представлял, потому что не раз видел хлебнувших ким-стэгата.
И хорошо помнил историю о Пустолесье.
Из тех, кого отряд Осеннего Дара вытащил тогда из западни, выжили немногие, а остались целыми и сохранили разум — единицы.
«Если Шандал опустеет, Врата Пыли обречены, и вымирать город будет медленно, очень медленно и очень болезненно. Хотя нет. Нельзя забывать о Рёберном лесе и тварях, которые в нём живут. Если эти прорвутся — всё закончится быстро».
Хродас бросил оценивающий взгляд на Досгридра и его воинов. Их прислали в помощь сопляку, но, как ни смешно, именно они могли бы оказаться новой надеждой для Шандала и Врат. Усиленный гарнизон, нормальные отряды разведчиков; не исключено, что удалось бы даже совершить пару рейдов в чащобу Рёберного и повыжечь логова тамошних тварей. Если с сопляком вдруг что-нибудь случится…
«Едут!» — просигналили с Надвратной.
Он переглянулся с Досгридром, велел Эттилу Хакилсу оставаться на Дозорной и «присматривать тут», а сам поспешил в Надвратную. Досгридр не отставал.
— Где?
Бйотти Краснобай молча указал на слабые огни, двигавшиеся по ущелью.
«Слишком медленно, — подумал Хродас, — слишком медленно для бархаг, даже гружёных».
Только потом сообразил, что огоньков четыре, не пять.
* * *
Ветер усилился, в нескольких сетях уже чернели дыры от клякс. Если так пойдёт и дальше, не миновать худшего: кому-то надо будет взобраться по сетям к прорехам и залатать их. Как только выдастся хоть какое-нибудь затишье… Если выдастся.
Хродасу с Надвратной плохо было видно, что творилось на других башнях, но благодаря сигнальным фонарям он следил за происходящим. Эттил пока справлялся и сам, не в первый раз; парни держались стойко. «Может, ещё обойдётся».
А вот в ущелье дело принимало паскудный оборот. Дважды огоньки замирали, и хотя потом продолжали свой путь к Шандалу, двигались медленней, чем прежде.
Хродас ждал, что Досгридр вот-вот заявит, дескать, откройте ворота, я со своими андэлни отправлюсь на помощь наместнику. Десятник всё это время, не отрываясь, наблюдал за огоньками. И всё время молчал.
Потом небо окончательно почернело, а песка в воздухе стало столько, что его можно было черпать горстями. Ни пыльники, ни маски не спасали, казалось, двигаешься, по голову погрузившись в бархан, проклятый песок был повсюду — и огоньки в ущелье пропали за его пеленой.
— Просигналь, — велел Железнопалый Краснобаю, — пусть Эттил отправит четверых им навстречу. Десятник, — повернулся он к Досгридру, — выделите двух своих парней?
— Да, я спущусь и отдам распоряжения.
— Бархаг пусть не берут.