Результатом этих метаморфоз стало то, что Таня заиграла в полную силу. Для Краева было весьма приятно, что Таня так преобразилась, но вот вымотался он очень быстро. Все-таки он был самым старым в команде. И в то же время не мог он показать свою слабину, сдаться, упасть в глазах Салема и Лизы (в глазах Лизы, конечно, в первую очередь!). Пот лил с него ручьями, ноги подкашивались, а пересохший рот хватал воздух в безуспешных поисках кислорода. Краеву позарез был необходим тайм-аут, но он не мог взять его. Он в очередной раз оказался пленником собственной гордости.
Выручил его Бессонов. — Браво, браво! — Надтреснутый голос и сухие хлопки раздались с дальней скамьи спортзала, когда Таня в очередной раз взлетела над площадкой и поразила цель. — Танечка, разрешите выразить вам мое восхищение. И вот еще что, молодые люди. Разрешите мне украсть у вас Николая Николаевича. К сожалению, не могу сообщить точно, на какой именно срок времени.
— Как же так? — произнес зловредный гад Крюгер. — Люк, вы хотите украсть не только Николая, но и победу моей команды. Ибо, смею заметить, до победы в этой игре нам осталось всего четыре очка. Мы приложили титанические усилия, чтобы загонять Николая Николаевича до полусмерти и лишить его неестественной для его преклонного возраста прыгучести. Если же старичок Коля как следует отдохнет, то он, пожалуй, снова начнет прыгать подобно горному козлу и отыграет все обратно.
— Я очень ценю ваш спортивный азарт. — Мягкий тон Бессонова не предполагал ни малейших возражений. — И объявляю перерыв по техническим причинам. Пока мы разговариваем с господином Краевым, все вы можете принять душ, погулять на свежем воздухе. В смысле — в коридоре. А вам, господин Шихман, я бы рекомендовал вернуться в свой номер и произвести какие-нибудь действия в целях устранения безобразного беспорядка, который вы там учинили. Я, конечно, ценю авангардистские изыски в искусстве, но использованные презервативы, развешанные на зеркале, — это уже устарелый художественный прием. Некий Ричард Андервуд использовал это еще в 1969 году на выставке в Американском Зеленом Зале, штат Нью-Йорк. Публика была в восторге.
Крюгер тяжело вздохнул. Диана не повела и бровью. Таня густо покраснела. Салем ухмыльнулся. Лиза кивнула Краеву: вот, мол, как люди могут!
Едва последний из компании чумников покинул спортзал, Николай упал на пол и сложил руки на груди.
— Я умираю, — прохрипел он. — Эти мерзкие дети загнали меня, как старого мерина. Пристрели меня, Люк. Похорони меня в Лесной Дыре! Выроешь могилку где-нибудь рядом, хорошо? Я буду приходить к тебе по ночам.
— Ты становишься похож на чумника, — заметил Люк, иронично улыбаясь.
— А я и есть чумник! Всю жизнь я не мог прижиться надолго ни в одном месте. Всю жизнь я искал подобных себе. И нашел только сейчас — когда прожил уже большую часть своей жизни. Я чумник! И если кто-то скажет, что я не чумник, то он лично получит от меня в морду!
— Что ты скажешь про Таню?
— Она быстро акклиматизировалась в чумной компании. Я с самого начала подозревал, что она — не совсем стандартный баран.
— Она — более чем стандартный баран. Она получумник — помнишь, я говорил тебе о них? Если учесть, что слабовнушаемых получумников больше, чем высоковнушаемых образцовых «правильных», то получается, что именно Таня и подобные ей и есть стандартные бараны!
— Что ж, значит, все не так уж и безнадежно в нашем государстве.
— Далеко не безнадежно. Знаешь, почему она так быстро изменилась?
— Это благодатное воздействие Крюгера. Любовь заставляет человека проявлять свои лучшие качества. Ну и мое влияние, конечно, тоже. Я бил ее мячом как только мог. Метод кнута и пряника…
— Ничего подобного. Это не ваше благотворное влияние. Это результат прекращения зомбирующего действия волнового излучения. Я думаю, ты обратил внимание, что у меня в резиденции нет ни одного приемника «Телероса»?
— А как же мы с Крюгером? Мы что, зря старались?
— Попробуй выпусти своего красавчика Крюгера на московскую улицу! — Бессонов ткнул пальцем куда-то вверх, очевидно в направлении земной поверхности. — Посмотрю я, кого он соблазнит со своими чумными повадками. Бараньи девочки просто испугаются его.
— У него не чумные повадки. Где-нибудь в Берлине все были бы от него без ума. Он просто человек — этот Крюгер. Свободный, очень хороший и умный человек.
— Да, ты прав. В сущности, чумники — обычные люди, — задумчиво произнес Бессонов. — Но только «правильные» не виноваты, что оказались подвержены специально подобранному излучению. Я хочу, чтобы все мы вернулись в человеческую цивилизацию. Пугает меня этот вирус. Нужно избавляться от него поскорее. Говорят, на тебя напал в Москве дикий чумник?
— Да. Было дело. — Краев передернулся, вспоминая кровожадного больного идиота.
— Ты знаешь, что это было такое?
— Мне объяснили, что это иммунный сбой. Что вакцина у него перестала оказывать защитное действие и он подцепил где-то якутскую лихорадку в острой форме.
— Ложь. Еще одна ложь. Это мутация вируса СЭМ. Не забывай, что он сродни вирусу гриппа. Он склонен к тому, чтобы изменять свою структуру. А поскольку вирус встроен. в участок ДНК, отвечающий за поведение, то любые мутации его сразу делают людей психически ненормальными. Чаще всего они становятся агрессивными, как людоеды из джунглей. Давила и прочие пытаются убедить себя, что эта проблема — незначительная. Но на самом деле масштаб ее довольно внушителен. Знаешь, сколько процентов людей подвергаются мутации вируса?
— Сколько?
— До недавнего времени цифра составляла три процента в год. В последние два года — до пяти процентов!
— И что делают с этими мутантами?
— Точно не знаю. Наверное, часть из них удается ревакцинировать и исправить. Большую часть, по моим сведениям, уничтожают.
— Да… — Краев почувствовал, что пресытился мрачной информацией, каждый день все новой и новой. — С этим вирусом пора кончать, ты прав. Как там ваша операция?
— Все готово.
— Когда?
— Завтра. Уже завтра.
— Слушай, Люк, почему ты рассказываешь нам все это? — Краев резко поднялся с пола. — Ты много лет соблюдал строжайшую конспирацию, а теперь выдаешь ее сроки людям, надежность которых не проверена! Да, убежище твое надежно. Но ты знаешь, предатели могут оказаться среди любых людей — даже среди тех, кого ты считаешь лучшими друзьями. Где гарантия того, что, когда ты пойдешь на эту операцию, кто-нибудь из нас не сбежит и не свяжется с властями?…
— А я не пойду на это дело, — спокойно произнес Бессонов. — И никто из вас, новоприбывших, не пойдет. Все мы будем сидеть здесь, в Лесной Дыре. Твои друзья узнают о том, что операция завершена, только тогда, когда она завершится. Я не дурак, Коля. Я всегда страхуюсь. Хотите сбежать отсюда? Попробуйте…
— Кто будет проводить эту операцию?