Лина совсем скуксилась — опустила глаза, зашмыгала носом. Юрий обнял ее за плечи, прижал к себе, погладил по голове — в костюме десантника это получилось неловко, и со стороны, должно быть, смотрелось забавно — как брачные ухаживания горных горилл.
— Ну что ты, солнышко, — ласково сказал он, — что ты так расстраиваешься?
— Я хочу быть астронавтом. Это то, ради чего я перенесла муки от Виктора. И даже больше — то, для чего я рождена. Моя судьба. Почему ты мне не веришь?
— Я верю тебе, детка. Верю.
— Пообещай мне, что ты сделаешь все, чтобы моя мечта исполнилась.
— Милая, я не могу пообещать даже того, что мы останемся сегодня живы.
Она подняла голову, и его поразил ее фанатичный взгляд — никогда он не видел, чтобы она настолько чего-то желала.
— Юр, пообещай. Если мы останемся живы, то мы сделаем все, чтобы полететь на другую планету. Мы с тобой. Оба, вместе. Ради нашей с тобой любви. — Обещаю, — сказал он.
* * *
За час до окончания пути к Лине пожаловал старший группы ВКС капитан Гришанин — двухметровый лысый детина гипертрофированно славянской внешности. Он сообщил, что один из крейсеров уже закончил скип, вышел к Элефанту и занимается рекогносцировкой. Сказал, что при сканировании поверхности астероида найдены три замаскированных шлюза, но открыть их пока не удается. И двадцать минут мучил Лину вопросами — как звучали команды при посадке, как выглядела шлюзовая камера, не видела ли Лина признаков, говорящих о наличии оружия в шлюзе и вокруг него, знает ли она тип атомного реактора, находящегося на Элефанте, менялась ли сила тяжести от периферии астероида к его центру, и так далее и тому подобное. Лина рассказала все, что знала, за минуту: голосовой код был “Кейкуок-омега”, идентификацию скипера, пилота и пассажира выполнял сам астероид, а как — ей неведомо, посадка шла полностью в автоматическом режиме, коридор там отделан по высшему классу, денег на него не пожалели, а оружия никакого она не видела, да и не разбирается она в этом. Гришанин качал круглой головой, хмурился, снова задавал те же вопросы — только в разных вариациях. Лина чувствовала, что русский офицер не доверяет ей, злилась на него, злилась на себя за то, что была на Слоне такой невнимательной, и только было собралась взмолиться о пощаде, как объявили о выходе из скипа. Капитан срочно ретировался.
Выход из скипа продолжался аж полчаса, и пилотов стоило поблагодарить за это. Если бы вышли из четверной скорости быстрее, все, кто находился в корабле, не то что зубов — голов бы недосчитались. Впрочем, и эти тридцать минут не показались раем — фюзеляж сотрясался в толчках, словно скипер не несся сквозь вакуум, а прыгал по ухабистой дороге. Людей, пристегнутых к креслам, кидало во все стороны. Низкий гул исходил отовсюду, пронзал кости, заставлял их вибрировать. Лина хотела надеть шлем, чтобы приглушить этот ужасный звук, но Юрий остановил ее. Она знала почему — могла пойти носом кровь, можно было потерять сознание и захлебнуться собственной рвотой, и никто не увидел бы этого. “Потерпи, милая”, — сказал он, беззвучно прошевелил губами в общем гуле. “Все нормально, не переживай”, — беззвучно ответила она.
Кончилось все резко. Тишина ударила по барабанным перепонкам, на мгновение люди взмыли в кратком приступе невесомости над креслами и рухнули обратно. Корабль тряхнуло в последний раз. Приехали, слава тебе господи.
“Выход из скипа закончен, — прогремело из-под потолка, — личному составу дается пять минут на проверку амуниции. Ладыгин и Горны, срочно пройдите в кабину пилотов”.
Лина встала на ватные ноги, едва не свалилась обратно — голова закружилась. Поковыляла по проходу между креслами. Умник заботливо придерживал ее за локоть, хотя и сам выглядел неважно — потный, вялый, бледно-зеленый. Большинство бойцов сидели с закрытыми глазами и дышали так, словно пробежали десятикилометровый кросс. Проверять амуницию личный состав явно не спешил — очухивался. В салоне ощутимо попахивало блевотинкой.
В кабине находились два пилота, оба бодрые и розовые — привычные, видать, к перегрузкам и перетряскам. Также присутствовали капитан Гришанин, эксперт Симонов и майор Голубеньких, все трое голубенькие от пережитого, но вполне в рабочем состоянии, сосредоточенные и хмурые. Командующий операцией подполковник Дабылов, как уже объяснили Лине, находился на головном крейсере — том самом, который уже почти час занимался исследованием входа в астероид. Лина подумала о том, что этот крейсер добирался даже не на четверной, а на пятерной скорости, представила, как он выходил из скипа, и ей стало дурно.
Весь лобовой экран занимал Слон-Эдефант собственной персоной — гигантский выщербленный камень, тускло освещенный солнцем. Воспоминания нахлынули на Лину. Их с Виктором скипер подходит к Слону на малой тяге… Лина передает управление автомату, улыбается, шутит: “Мы не перепутали каменюку, Вик? Они все такие одинаковые”… Вик зло молчит, застыл в недовольной гримасе, он плохо переносит скип-транспортировку… Так началась эта история. Закончится ли она сегодня?
Все возвращается на круги своя.
— Как там дела? — спросила Лина.
— Вроде бы нормально, — картаво сказал эксперт КБК Симонов, высокий молодой человек с нервным лицом, с длинными русыми волосами, стянутыми сзади в хвост и выдающими в нем гражданского. — Мы кинули на астероид зонд, он пробурил микротуннель рядом со шлюзом, запустил туда видеокабель и сейчас осматривается. Вот поглядите, — он показал на боковой экран. — Видите, он уже внутри шлюза. Встроенного оружия в стенах более чем достаточно, но пока все говорит о том, что оно не активировано. Что вы об этом думаете, Лина?
— А что, оно должно быть активировано? — в свою очередь спросила Лина.
— Теоретически — да. Когда хозяин покидает астероид, он ставит его на охрану. Чтобы никто чужой не сунулся. Мы произвели провокационные пробы, но оружие никак не реагирует. Совсем никак.
— Я не знаю, как Виктор уходил со Слона, — сказала Лина. — Кто его оттуда увез, и как спешно это произошло. Но внутри у него сидел червь, и, стало быть, это был уже не совсем Виктор. Этот червь любил поиздеваться над людьми. Он заставлял тех, в ком сидел, действовать наоборот. Ну, в смысле, вопреки их желаниям. Может быть, и здесь так же было? Например, Вик хотел поставить астероид на охрану, а червь ему не разрешил.
— Хорошая мысль, — заявил капитан Гришанин. — Во всяком случае, для нас такой вариант был бы очень желательным.
— Время, время идет! — раздался голос сзади, и все обернулись. Противоположный боковой экран показывал человека азиатской внешности — он сидел в кабине скиц-крейсера, поодаль виднелся экипаж, сосредоточенно колдующий над пультом управления. — Мы расшифровали код открытия шлюза. Похоже, что удастся войти без подрыва наружных створов. Капитан, объявляй готовность. Через десять минут начинаем захват объекта. Как там твои ребята, в порядке?
— Так точно, господин подполковник, — отозвался Гришанин. — Личный состав в порядке, объявляю десятиминутную боевую готовность.